В то, что А. Троцевич, известная советская переводчица и востоковед, сама от себя добавила эротические мотивы в «Верную Чхунхян», поверить было трудно. Да и сама идея неземной чистоты корейского искусства на протяжении веков как-то не убеждала. Нет ведь на земле ни одного народа, в искусстве которого с той или иной степенью откровенности не отражалась бы такая важная часть человеческой жизни, как эротика, секс.
Почему корейцы должны вдруг стать исключением? Да, образцов старого искусства подобного направления было не особенно много, и действительно, японцы корейцев в этом отношении сильно перещеголяли — их эротическая живопись, к примеру, отличается куда большей откровенностью. Но все-таки и в Корее «секс был». Был некогда в стране и весьма вольный жанр «пхэсоль» в литературе, и «чхунхва» («весенние картинки») в живописи. Да и корейские художники-классики, вроде Танвона Ким Хон До или Хевона Син Юн Бока, рисовали порой такие смелые произведения, что какому-нибудь Тито Брассу до них далеко. (Не зря Син Юн Бока в свое время попросили из официальной Академии.) Можно ли назвать эти творения высокохудожественными, вопрос другой. Главное, что они были, точно так же, как на Западе и в Японии, и преподавательница не могла не знать об этом.
В «Чхунхян» эротические мотивы были совершенно явными и недвусмысленными. Это я могу теперь подтвердить под присягой, потому что не так давно делала подстрочный перевод повести для нового издания. Однако стыдиться за «Чхунхян» нечего. Эротика там настолько возвышенная, гармоничная, лирическая, что только она одна ставит «Чхунхян» в ранг лучших произведений всей мировой литературы.
…Сейчас флюгер мифологов относительно роли секса в корейской традиции, похоже, меняет свое направление. Все чаще тебя пытаются убедить в прямо противоположном: пишут то о необыкновенном сексуальном «драйве» корейцев в древности (это на бедной-то земле, где рисовое поле надо было за лето только прополоть дважды, чтобы получить хоть какой-то урожай), то о сексуальном гигантизме корейских предков (это на рационе с постоянной нехваткой белков — основной пищей корейцев были зерно да квашеная капуста). За этой переориентацией видно немного детское стремление «задрав штаны» (а точней, сняв оные) бежать за Западом. Но ладно бы просто сочинялись легенды о сексуальных доблестях дедушек. Гораздо хуже, когда в этом же контексте переосмысливается и старое корейское искусство.
