Покойный великий философ Роналд Дворкин обнаружил, что у слова “независимость” есть и другое, более общее и веское значение. С какими бы препятствиями и коллизиями мы ни сталкивались, мы хотим оставаться хозяевами своей судьбы. Это самая суть того, чтобы быть человеком. Как писал Дворкин в своем выдающемся эссе на эту тему еще в 1986 году,
Ценность независимости… состоит в схеме ответственности, которую она строит: независимость возлагает на каждого из нас ответственность за формирование собственной жизни в соответствии с неким гармоничным и неповторимым ощущением характера, убежденности и интересов. Она позволяет нам вести ту жизнь, какую мы считаем нужным, а не идти на поводу у нее, чтобы каждый из нас мог быть тем, кем он сам себя сделал, в той степени, в какой это возможно при такой организации прав[80].
Все мы просим одного: пусть нам позволят самим быть авторами сюжета собственной жизни. Этот сюжет постоянно меняется. Иногда мы сталкиваемся с невообразимыми жизненными трудностями. Желания, заботы и тревоги у нас все время разные. Но что бы ни случилось, мы хотим сохранить свободу формировать свою жизнь в полном соответствии со своим характером и своими ценностями.
Вот почему чуть ли не самая страшная пытка для нас – когда предательство тела и разума грозит стереть нашу память и нашу личность. Все мы смертны, и нам приходится неустанно сражаться за неприкосновенность собственной жизни – за то, чтобы нас не унижали, не пытались подчинить, не размывали наши границы, не лишали нас связи с тем, кто мы есть и кем мы хотим быть. Болезнь и старость и без того сильно осложняют для нас эту битву. И когда мы обращаемся к специалистам в особые учреждения, эти специалисты не должны еще больше осложнять ее. Но мы наконец-то вступили в эру, когда они все чаще считают, что их задача – не ограничить подопечным свободу во имя безопасности, а наоборот – стараться расширить диапазон их возможностей во имя достойной жизни.
Было очевидно, что Лу Сандерс вот-вот пополнит ряды оцепенелых обитателей дома престарелых “Норт-Андовер” – беспомощных и бессловесных, словно младенцы. Но тут кто-то из родственников рассказал Шелли, что в городе Челси открылся новый пансионат под названием “Центр жизни Леонарда Флоренса”. И настоятельно посоветовал съездить посмотреть, что там и как, тем более что на машине тут совсем недалеко. Шелли договорилась, что для них с Лу проведут экскурсию.
Лу на новом месте понравилось с той самой минуты, как сотрудница “Центра жизни” упомянула об одной здешней особенности, на которую Шелли сначала и внимания-то не обратила: комнаты были только одноместные. А во всех домах престарелых, которые видел Лу, обитатели жили по двое, а то и больше. Утрата частного пространства пугала его едва ли не сильнее всего. Уединение было для него одним из главнейших требований. Он считал, что иначе сойдет с ума. “Моя жена вечно твердила, что я нелюдим, но на самом деле нет. Просто я люблю иногда побыть один”, – объяснял мне Лу.
