В жизни Сары Монополи было достаточно разговоров, во время которых она могла донести до родных и лечащего врача-онколога, что она не хочет лежать в больнице, не хочет, чтобы в конце концов ее подключали к аппарату искусственной вентиляции легких. Но оказалось, что этих разговоров все равно было слишком мало, чтобы она поняла, как достичь этой цели. С того момента, когда февральским пятничным утром Сара очутилась в приемном покое, события стремительно развивались в направлении, исключавшем для нее возможность мирного конца. Однако нашелся один человек, которого это тревожило, и в конце концов он решил вмешаться. Это был Чак Моррис, ее лечащий врач-терапевт. В течение всего этого года, пока болезнь прогрессировала, он по большей части оставлял все решения самой Саре, ее близким и бригаде онкологов. Тем не менее он по-прежнему регулярно виделся с больной и ее мужем и выслушивал их жалобы. В то ужасное утро Рич, прежде чем ехать в больницу, позвонил именно Моррису. Чак поспешил в приемный покой и оказался там в тот момент, когда туда прибыли Сара и Рич.
Моррис сказал, что пневмонию, вероятно, можно вылечить. Но при этом шепнул Ричу: “К сожалению, это конец. Я боюсь за нее”. И попросил передать остальным родственникам его слова. Наверху, в палате, Моррис рассказал Саре и Ричу, как и почему рак ослабил ее организм и теперь мешает бороться с инфекцией. Сообщил, что, даже если антибиотики остановят инфекцию, супругам не следует забывать, что рак остановить невозможно.
Впоследствии Моррис рассказывал мне, что вид у Сары в это время был просто ужасный: “Она задыхалась. На это было больно смотреть. До сих пор помню врача, который делал обход (это был больничный онколог, который госпитализировал Сару для лечения пневмонии). Этот случай совершенно выбил доктора из колеи – а уж он-то не из слабонервных”.
Когда приехали родители Сары, Моррис поговорил и с ними, и по итогам беседы Сара и ее родные выработали план. Врачи будут лечить ее антибиотиками. Но если Саре станет хуже, подключать ее к аппарату искусственной вентиляции легких не станут. Кроме того, они разрешили Моррису вызвать бригаду паллиативной помощи. Бригада ввела больной небольшую дозу морфина, и Саре сразу стало легче дышать. Родные увидели, насколько меньше она страдает, и сразу решили, что теперь она страдать не будет. Наутро именно они сказали врачам, что больше ничего не нужно делать.
“Они хотели ввести ей катетер и сделать еще что-то, – рассказывала мне впоследствии Дон, мать Сары. – А я сказала: «Нет. Не надо ничего с ней делать». Пусть намочит постель, мне все равно. Они хотели сделать какие-то анализы, измерить давление, взять кровь из пальца. Вся эта возня была мне глубоко безразлична. Я пошла к старшей медсестре и сказала, чтобы больше ничего не делали”.
