— Насколько помню, в прошлый раз вы сказали, что от родителей с юбилея свадьбы вернулись утренним поездом?
— Да, говорил.
— Это было действительно так?
— А как же иначе?
— Это тот поезд, который прибывает сюда утром, часов в пять?
— Да.
— Были ли в поезде кроме вас другие работники предприятия?
— Да, притом много.
— Не назовете ли вы тех, кто ехал в этом поезде с вами и видел вас? Может, разговаривали с ними?
Он помолчал, посмотрел перед собой, потом сказал:
— Этого не помню. В общем-то я редко разговариваю с коллегами. К тому же я показывал вам билет. Контролером закомпостирован.
— Да, да. Я и не сомневаюсь, просто любопытство. Скажите, откуда отправляется тот поезд, который прибывает сюда утром в пять?
— Из Секешфехервара.
— Когда же вам надо было выехать от родителей, чтобы успеть на этот поезд?
— К сожалению, вечером в одиннадцать.
— А потом три-четыре часа ночью болтаться на вокзале, ожидая пересадки? Не могли выбрать иной путь домой?
— К сожалению, своего автомобиля не имею.
— Но у вашего друга есть мотоцикл.
Он покраснел. Потом раздраженно сказал:
— О чем это вы?
— Да так, ни о чем. Хотелось бы еще раз уточнить, кто видел вас в том утреннем поезде, в котором вы ехали сюда из Секешфехервара. Ведь поезд состоит из многих вагонов, а на завод им едут человек тридцать. Наверняка, в Секешфехерваре вы встречались хоть с кем-нибудь из них. Да и в одном вагоне с вами были многие.
— Извините, никого не могу назвать, да и вообще нахожу смешным…
— Спасибо. А что вам известно о спортивной сумке Банати?
— О чем? — спросил он, побледнев, и встал.
— Да вы сидите. О спортивной сумке идет речь. Я слышал, исчезла его старая сумка, и теперь он возит мячи на тренировки в новой.
— Мне наплевать на Банати! — почти прокричал он. — Нечего меня путать с кем-то другим. И вообще мне нет никакого дела до этой кражи, как и до этого завода и этого паршивого городишка. Какой же я глупец, что не пошел после института преподавать, а ведь мог это сделать!
Я распорядился не выпускать Немеша из помещения, а взять под стражу в одной из свободных комнат. И вызвал супругу Банати.
Женщине было всего двадцать три года, она была красива, скромна, разумна. Некоторое время ей пришлось ждать, пока я не пригласил ее войти. В этот момент она беседовала с секретаршей и курила. Пепельница была полна окурков.
Я пригласил ее пройти в комнату и сесть. Не ожидая ее вопроса по поводу вызова, я сразу же начал говорить сам, быстро, без пауз.
