Ён был заместителем председателя парткома в каком-то городе и очень занятым человеком, но после того визита он еще не раз приезжал к нам. Как только он узнал, кто сделал Эйко предложение, он увиделся с Каном.
– Он – хороший человек. Добрый и мягкий. И ничего страшного в том, что он – обеспеченный человек, нет, – сказал он Эйко. И посоветовал отцу изменить мнение. В конце концов, Кан тоже был из возвращенцев.
Все утряслось. Свадьба должна была состояться через два месяца. Но мы так и не смогли ни раздобыть новой одежды, ни даже купить футон (хлопчатобумажный матрац – традиционный свадебный подарок. – Прим. ред.) для нее. Мать Кана сказала, что ничего этого не надо, главное, чтобы она вышла замуж, а уж приданое…
Но Ён дал немного денег матери.
– Возьмите. Пусть она выглядит красиво, – улыбнулся он.
Меня очень тронул жест Ёна. Очень. Его забота была как глоток свежего воздуха. Нам в жизни редко приходилось принимать от кого-либо помощь. Все вокруг думали лишь о себе – как пробиться, как устроиться в жизни, как изобразить великую любовь к партии, как не попадаться, как раздобыть еды, как подольститься к полезным и влиятельным людям, сунув им взятку в виде сигарет или водки. Честно говоря, это был единственный способ выжить. Сама система дегуманизировала их полностью. Нас. Самое печальное состояло в том, что и я сам начинал мыслить теми же категориями. Но поступок Ёна напомнил мне, что такое – быть человеком. И я решил, что, как бы жизнь тебя ни била, сдаваться нельзя. Нельзя ломаться. В душе ты всегда знаешь – что правильно и достойно, а что – нет. Вот на это и надо полагаться.
Как-то Ён приехал к нам в совершенно растрепанных чувствах. Обычно он был человеком собранным, но в тот день он был нечесан, а глаза у него были красными от недосыпа. Он был страшно напуган – и это было хуже всего. Позвав отца, он молча схватил его за руки и некоторое время просто стоял, не выпуская его. Потом он заговорил – взахлеб.
Он рассказал, что пришел на встречу Нового года. На ней присутствовали многие партийные шишки, и бедолага Ён распустил язык. Видимо, уже после переезда в Северную Корею он написал несколько писем Хан Доксу, основателю и председателю «Чхонрёна». Он знал Хан Доксу много лет, но на все свои письма так и не получил ответа. Естественно, это задело Ёна.
И он по глупости заявил об этом на торжестве. Сказал, что, дескать, Хан Доксу и председателем-то стал лишь благодаря поддержке всех остальных. Но теперь этого не ценит. Слишком зазнался, чтобы ответить на письмо старого друга.
