Прояснить ничего не удалось. Погибший член семьи Меннингеров выглядел вполне обычно. Сквозь аккуратный слой косметики на лице проступал лишь след гематомы на левой скуле. Да и тот был плохо различим. Ну и костяшки пальцев были слегка разбиты, что тоже указывало лишь на самый факт драки.
Алекс же в это время обнялся с матерью — хоть Андре ее ни разу в жизни не видел, но ни тени сомнения в том, что это именно она, у него не возникло. Потом Брюллов долго успокаивал разрыдавшуюся у него на груди мать покойного Вилли.
— Посмотри, Алекс, что проклятые Клямсдейлы сделали с моим мальчиком! А они, — тут она гневно указала пальцем на закрытые двери в противоположной от входа стене зала, — они пошли раздумывать над тем, как помириться с Клямсдейлами!
— А вот этого, тетя Эльза, не будет! — моментально вскинулся Алекс. — Пойду-ка я мозги старикам промою!
— Алекс! — подняла голову еще одна женщина с заплаканными глазами. Она сидела по другую сторону гроба и внимательно прислушивалась к разговору. — Алекс, не позволь им выдать Эдди!
— Не волнуйся, Наталия, не позволю. Андре, пойдем!
— Алекс! — уже у самых дверей молодых людей нагнала еще одна представительница женской половины клана. — Вы всегда были дружны с Полиной…
— Да, Мария, — мягко подтвердил Алекс.
— Не сможешь вернуть, так отомсти! — голос очередной брюлловской тетушки сорвался на плач. — Слышишь, Алекс, отомсти!
Алекс обнял рыдающую женщину, осторожно погладил по голове. Ларин с удивлением заметил, что в глазах друга сверкнули слезы. Да он и сам уже готов был прослезиться от витавшей в стенах этого дома атмосферы горя и отчаяния.
— Мы вернем Полину! — громко заявил Брюллов, мягко отстраняя родственницу. — Клямсдейлы за все заплатят!
— Скажи им, что мы готовы драться! — тут же заявил стоявший неподалеку молодой светловолосый мужчина.
— Да, да, готовы!!! — вразнобой заголосил собравшийся в зале народ, потрясая сжатыми кулаками.
— Я понял. Но сначала — похороны.
Курсанты поспешно покинули траурный зал через ту самую дверь, на которую указывала мать погибшего. Не задерживаясь, пересекли маленькую комнату с двумя кожаными креслами и журнальным столиком, вышли на лестницу. Основательную такую, с цельными гранитными ступенями, мраморными балясинами и поручнями. Но, при этом, явно не парадную — ее ширина позволяла разойтись только двум людям, не более. Этакая лестница черного входа для богатых домов.
Во время подъема Алекса настиг телефонный звонок. Он взглянул на номер и жестом велел Андре остановиться.
