— Уж кто бы говорил, — огрызнулся Планкет. — Лучше посмотри, видишь?
Размером глаз был с крупный грейпфрут. Планкет покачал головой; работу кто-то проделал филигранную, одна оптика чего стоит. Глаз соединялся с зеленоватыми пластинами, а вокруг — заклепки, винты, система латунных патрубков и калибровочные отверстия… Половина китового черепа была выполнена из меди; «чертова жестянка», как выразился бы Фокси. К черепу механизм крепился болтами.
Неужели кто-то пытался сделать из животного огромного автоматона? Зачем?
— Что все это значит? — спросил механик.
— Наплевать, — Фласк махнул рукой. К нему снова вернулось хорошее настроение. — Сейчас отдерем железки и…
Но, кроме таинственных механизмов, оставалась еще одна загвоздка.
— Это кашалот, — сказал Планкет.
— Вижу, — Фласк фыркнул в бороду. — Не дурак.
— И у него зубы.
Певец с шумом вдохнул.
— Естественно у него зубы! Это же кашалот. Так, я все придумал — ты возьмешься с тонкого конца…
— Ты собрался прикрутить горбатому киту череп кашалота?
— Ну, естественно! Другого-то все равно нет.
Планкет выпрямился и сказал громко, чтобы слышал Лампиер.
— А у меня стойкое ощущение, что нас надули.
Фласк повернул голову.
— Ээ… В каком смысле, друг мой?
— Это не тот череп, — сказал Планкет. — Понимаешь? Нас провели.
Под взглядом компаньонов старый моряк вынул трубку и заговорил:
— Чем вы недовольны, ослы?! Что ж вы не пляшете от радости, как пляшет дозорный на грот-мачте, завидев фонтан — когда даже бочки в трюме китобойца пересохли без сладкого масла, как пересыхают рты в жажду? Когда гарпун ржавеет, алча крови левиафана?! — закончив речь, Фокси внимательно оглядел слушателей. Похоже, его патетика цели не достигла.
Лампиер переступил босыми ногами.
— Насчет породы кита вы ничего не говорили, — заявил он.
Планкет сжал кулаки. Проклятый старый мошенник! Сколько времени они потратили — страшно представить. А если завтра утром черепа не будет в Музее, они пропали. Причем черепа с китовым усом, а не зубами кашалота.
Фласк же сник, сдулся, точно воздушный шар.
— А ведь он прав, друг мой, — он посмотрел на механика, но тут же отвел взгляд, словно опасаясь, что молнии из глаз компаньона испепелят его на месте.
— Уж лучше бы мы взяли надувного кита! — крикнул Планкет.
Он в сердцах пнул стену бассейна и изменился в лице. Фласк, всю жизнь придерживавшийся правила, что не стоит пинать кирпичи, сочувственно улыбнулся.
— Ничего не изменишь, друг мой, — сказал певец. Он положил руку на плечо Планкета, но механик отдернулся, как от ядовитой змеи. — Другого черепа у нас нет, а в карманах уже гуляет ветер…
