— Сколько? — перебил его Фласк.
Старик пожевал трубку, вынул ее изо рта и уставился на певца с таким видом, будто впервые увидел.
— Печеная разинька, ты меня спрашиваешь? Я-то почем знаю?
Вот только Фласка было не так легко сбить с толку.
— Но у вас есть кит?
— Кит? Откуда?!
Планкет заерзал на стуле. Ясно, что они имеют дело с сумасшедшим — но вот с каким? Не сказать, чтобы Планкет был крупным специалистом по душевным болезням, но кое-что он слышал. Например, есть умалишенные, с которыми нужно просто соглашаться, какую бы чепуху они не несли — и все будет хорошо. Часто это весьма приятные и симпатичные люди. Напротив, другие требуют, чтобы им всегда возражали — и приходят в ярость, если этого не происходит. Старик же, по всем приметам, принадлежал сразу к обоим классам.
— Тогда… о чем нам говорить? — Планкет пнул компаньона под столом. У них осталось не так много времени, чтобы тратить его на разговоры с сумасшедшими. Фласк, против обыкновения, спорить не стал. Певец начал подниматься.
— Но я знаю, где один такой есть, — сказал старик. — Печень трески! Целый левиафан, только без мяса и жира. Как раз для таких сухопутных ослов, как вы.
Фласк рухнул на стул так, что затрещало дерево.
— Господин?.. — он заискивающе улыбнулся.
— Лампиер мое имя. Александр Иммануил Лампиер, если угодно. Но вы можете звать меня шкип или просто Фокси.
— Фокси, — эхом повторил Планкет, не совсем понимая, чем они заслужили подобное доверие. — И вы действительно знаете, где можно достать кита?
— Чертова кита? Само собой, стал бы я иначе в такую даль переться.
Планкет с сомнением оглядел темный зал «Лохматого Моллюска». Даль? До самого далекого столика трактира было не больше нескольких метров. А новый знакомый продолжил:
— Мученые, печень трески, забыли этого… как его? Но это вам дорого встанет.
Планкет не сразу понял, что под загадочными «мучеными» имелись в виду обычные «ученые». Но сообщение господина Лампиера от этого понятней не стало. Где забыли? Почему? И какое отношение к этому имеет старый моряк? Фласка подобные умозрительные материи не волновали.
— И сколько же вы желаете за ээ… нужный нам предмет? — спросил певец.
— Тыщу пятьсот двадцать крон, — последовал немедленный ответ. — Вареная акула! и ни кроной меньше.
Это был вызов. Фласк закатал рукава и ринулся в бой. Подперев ладонью голову, Планкет терпеливо пережидал баталии вокруг денег и кита, кита и денег, обстоятельств, тяжелого детства, различных стихийных бедствий, страшных семейных клятв и родовых проклятий. Соперники стоили друг друга — Фласк был уверен, что умеет торговаться, Лампиер, похоже, и не подозревал, что это такое.
