Какое-то мгновение ему достаточно было просто стоять и смотреть. Данила давно привык любоваться спящей Эрилин, и в то время, когда они путешествовали вместе на службе арфистам, провёл за этим занятием немало безмолвных часов. Будучи лишь наполовину эльфийкой, она погружалась в человеческий сон вместо глубокого, чуткого транса своих эльфийских предков. Может быть, это была мелочь, но Даниле казалось, что необходимость Эрилин во сне — связующее звено между ними, которое она не может отрицать и от которого нельзя отказаться.
Данила изучал полуэльфийку, отмечая небольшие изменения, которые принесло с собой лето. Её чёрные волосы немного отросли, и на подушке лежали рассыпавшись непослушные кудри. Хотя это казалось почти невозможным, она стала ещё тоньше, чем во время их последней встречи, когда они расстались на дороге к северу от Врат Балдура. Во сне она казалась белой, как фарфор, и почти такой же хрупкой. Губы Дана изогнулись в ироничной улыбке, когда его взгляд скользнул к лежавшему в ножнах рядом с нею мечу.
Неприязнь, чуть ли не ненависть заполнила его сердце при взгляде на лунный клинок, волшебный меч, который свёл их вместе — и в то же время разделил.
Сейчас лунный клинок был тёмным, а его магия милосердно молчала. Красноречивого зеленоватого света, сигнализирующего об очередном призыве от лесных эльфов, не было.
Данила встряхнул головой, прогоняя мрачные мысли, и скользнул в комнату. Одним плавным движением он поставил свой пакет на стол и достал из-за пояса парные кинжалы.
Тихий свист стали разбудил спящую воительницу. Эрилин моментально проснулась, бросившись на звук практически сразу, как только открыла глаза. В руке она сжимала длинный, сверкающий нож.
Данила шагнул вперёд, скрестив кинжалы в парировании. Нож полуэльфийки высек искры в сгущающемся сумраке, скользнув вдоль скрещённых граней. Хотя Эрилин ловко прервала свою атаку, долгое мгновение они стояли практически лицом к лицу — в позе любовников, пускай и над скрещённым оружием.
- Вижу, ты по-прежнему спишь с оружием под подушкой. Приятно знать, что некоторые вещи никогда не меняются, - заметил Данила, возвращая в ножны свои кинжалы. Он сразу же пожалел о своих словах. Даже в его ушах шутка прозвучала натянуто — вызов, почти обвинение.
Эрилин бросила нож на кровать.
- Проклятье, Дан! Почему ты продолжаешь вот так ко мне подкрадываться? Просто чудо, что ты до сих пор жив.
- Да, мне часто это говорят.
Повисшее между ними молчание было долгим и не особенно приятным. Эрилин неожиданно вспомнила, в каком она сейчас растрёпанном виде. Её глаза широко раскрылись, а руки потянулись к спутанным волосам.
