Все гурьбой сбегали в туалет и сгрудились бесформенной компанией, словно мальчишки, курильщики закурили.
Вскоре прибежал посыльный, скомандовал построение. Он отвел всех к одному из длинных корпусов. С одной стороны корпуса располагалась столовая, а с другой актовый или читальный зал.
По команде все вошли в актовый зал, сложили вещевые мешки в одном углу, и уселись на лавки. Через пару минут в зал вошел командир без знаков различия. По его информации прибыли они в секретную школу зафронтовой разведки третьего (особого) отдела управления Краснознаменного Балтийского Флота. Сама школа, всё чему их будут учить, и они сами, отныне секретно.
— Ничего себе секретность если даже интендант в Кронштадте знал, что я еду «за фронт», — подумал младший лейтенант.
Всех курсантов попросили на время забыть свои звания и переодели в обычную форму пехотных солдат второго срока без знаков различия. Пошли напряженные до предела дни занятий. Теоретические занятия — способы шифрования, основы немецкого языка, работа на рации, устройство отечественной и трофейной техники, вооружения, чередовались с практическими — основами рукопашной схватки, корректировка огня артиллерии, вождение всего того, на чём можно передвигаться по земле или плыть по любой воде.
Все курсанты, а их было около пятидесяти человек, работали на износ. Курсы были рассчитаны на два месяца. Курсанты на время учёбы жили обособленно и не имели личной связи с внешним миром.
Тески неумолимого голода сжимались вокруг осажденного Ленинграда. В городе уже пошли голодные смерти, но в школе кормили совсем не плохо по блокадным меркам. Нагрузка на курсантов была большая, а изможденного разведчика противник в своем тылу сразу бы вычислил по внешнему виду.
На десятый день учебы в расположение секретной школы приехал Николай Васильевич Клепиков. Он забирал пополнение, из числа окончивших курсы курсантов. После решения всех срочных дел в штабе, он пришел на практические занятия по рукопашному бою отделения Банщика. Понаблюдал за занятиями, и, в перерыве, забрал Банщика к себе в комнатку посетителей.
Там Банщик и узнал страшную новость о гибели Милы, мамы и отца.
О гибели Милы Клепиков знал и до поездки, но, когда ехал в школу разведчиков, заехал по адресу родителей Банщика. Там он встретил соседку, чудом живую, одну в вымершем доме. Она и рассказала о гибели мамы и отца Банщика.
Банщик сначала не понял, о чём говорит Николай Васильевич, а затем серое балтийское небо вдруг стремительно обрушилось на его голову. Нет, он не упал от его тяжести, он не потерял сознания и даже ни одной слезинки не показалось из его глаз. Он уже прошел кое-какую подготовку и умел держать себя в руках. Просто он окаменел и его голова, до этого поросшая совершенно черными волосами, вдруг приняла эту дикую тяжесть свинцового неба, приняла цвет этого неба, его неимоверный вес и небо стало его частью. Так иногда бывает с людьми, вдруг внезапно увидевшими засолнечную сущность жестокого и величественного неба России. Так рождается Русский Солдат.
