Бесконечные игры [киноповесть] | страница 21

— Ну, что? Здрасьте!

— Куда ты собралась?

— Я же тебе говорила: у меня вечерняя работа. А с Котиком Машка погуляет, она обещала. Мам, твоя кофточка покрасилась — просто чудо! Пока! — Исчезает.

— Мама, что тебе сказали врачи?

— Плохо… — внезапно слабым голосом отвечает Зинаида Васильевна. Неизвестно, что ее так сильно удручило: то, что сказали врачи, появление Серикова или уход Киры. — Сказали, очень запущено. Надо делать просвечивание. Проверить кровь. О господи, скучная материя…

— Хорошо, сделаешь, проверишь. Ничего страшного ведь не сказали… Мама, что с тобой?

Маша садится рядом со стулом Зинаиды Васильевны на корточки и, продолжая держать правой рукой Котика, левой обнимает мать. Зинаида Васильевна вытирает пальцами глаза.

— Я знаю, Маша… Знаю, что это значит…

— Не говори глупостей. Мама!

— Куда Кира пошла? — плачущим голосом говорит Зинаида Васильевна. — Бедные девочки, вы останетесь одни! Как вы будете жить без меня?

— Перестань сейчас же! Олег Николаевич, можно вас попросить… Вон там, за дверью, флакончик…

Сериков бросается к двери, но тут входит с чайником старушка Калерия Петровна. Она совсем согнута, головка трясется, но сморщенное, почти восковое личико улыбается ясно, добро.

— Чайку, чайку! Зина, чайку…

— Мама расстроилась, — шепчет Маша бабушке. — И Кирка тоже… Куда она ушла?

— Зачем расстраиваться? Глупое дело. Мужиков нет, одни бабы живем, вот и расстраиваемся… — говорит старушка, обращаясь к Серикову. Улыбаясь, трогает Котика. — Вот у нас мужичок. Один на всех. Мужичок, а мужичок? — Смеется старушка, смеется младенец.

Белым днем ранней зимы Сериков и Маша идут по аллее парка в Архангельском. Навстречу попадаются экскурсанты, но их немного: холодно, ветер, чернеет земля, пусты деревья.

Когда двое идут куда-то в холод, в ненастье, значит — они нужны друг другу. Еще ничего не сказано, но что-то уже сказано ветром и холодом. Вот они стоят на площадке, на юру, возле балюстрады со скульптурами и зябнут, кутаются в шарфы, ежатся от дующего снизу, от реки, ледяного предзимнего ветра, но — не уходят. Разговаривают, шевеля посиневшими губами.

— И вы его не видите?

— Редко… Она говорит: ты не должен к нему прикасаться, ты сделаешь из него такое же пустое существо… Знаете, поневоле задумаешься: а вдруг ты и вправду пустое существо?

Сериков смеется.

Маша смотрит на него пристально. После паузы говорит с неожиданным волнением:

— Какой же надо быть недоброй…

— Нет, она добрая. Вполне добрая. Просто — ненависть не связана ни с добром, ни со злом…