– Только сырое сердце? – Тэйн выпрямился.
– Нет, можно сразу приготовить зелье. Из двух сердец выйдет порядка тридцати склянок.
– Действительно, богатый улов. Итого: около двух тысяч золотых шурлей. Эта девочка теперь в состоянии купить всю деревню.
Мартон заскрипел зубами.
– Лилиит, ты не против, если я займусь разделкой туши и первым же приезжим торгашам продам рога и шкуру?
– Нет, Тэйн. Спасибо тебе за это. Эфрикс, ты сможешь сделать зелья и отвары на продажу?
– Хорошая хватка, – кузнец потрепал девочку по волосам.
Ведунья кивнула головой в знак согласия.
– А что насчёт её просьбы? Примете девочку в общину охотников? – Старейшина топтался на месте, чувствуя, как огромнейшие деньги выскальзывают из его рук. Ведь охотники всегда отдавали десятую часть от добычи Орцеду. А если Лилиит не станет охотником, то и он ножку от гриба получит.
– Я не приму её в общину, – прошипел Мартон. – Не место девчонке в лесу.
– После такой добычи я требую её присоединения к охотникам!
Старейшина был непреклонен.
– Да она погибнет на первой же охоте!
– Тогда обучи её!
– Мы ещё все поплатимся за это решение!
– Значит, решено, – хлопнул в ладоши Орцед, – Лилиит, скоро ты получишь своё настоящее копьё и сможешь зваться охотником.
– Как ты распорядишься деньгами? – Эфрикс улыбалась, совершенно не слушая главу деревни.
Лилиит закусила губу. Она даже не представляла, какие богатства теперь в её руках:
– Десятина старейшине. Остальное делю на две равные части, одна из которых идёт Рэйнеру за его храбрость и помощь мне в Роще.
– Справедливо. – Эфрикс положила костлявую руку на плечо дочери Хельмунда.
– Тэйн, и вычти из моей части цену за сапоги.
Кузнец усмехнулся в бороду. Девочка только что освободила его сына от трёх лет бесплатной работы.
Она шла по такому знакомому серому покрытию. Кажется, оно зовётся асфальтом. Но она была не уверена. Вокруг валялись бумажки из-под… мороженого? Что такое мороженое? Она не знала. Возле дерева рассыпались зелёные осколки, на вид очень острые. Это… Она никак не могла вспомнить название.
– Разбитые пивные бутылки, – прозвучал мелодичный голос где-то рядом.
Лил обернулась. На лавочке, в тени высоких деревьев, сидела беловолосая красавица и крутила в руках обруч, что до этого придерживал её локоны.
– Это сон.
– Ты наконец начала различать, – улыбнулась собеседница.
– Кто ты?
Женщина вернула золотистое украшение на лоб и заправила пряди за уши:
– Та, кто проклял тебя и обрёк на перерождение, Лилия.
