— Любопытно. Ящик этот давно поставили?
— Ночью, завезли с транзитом.
— Кто из грузчиков ставил?
— Орлов!
— О чем люди думают?! — услышал Денисов сзади — заведующая багажным двором кивнула ему как знакомому. — Ведь у Орлова двое детей. Сколько раз говорила, предупреждала: «Ты ведь не холостой парень! Семейный!» После получки, бывало, идешь — они у палатки стоят. «Иди, — говорю, — домой!» — «Я ничего, Татьяна Ивановна, только пивка! Сейчас уходим!» Вот и доигрался.
— Думаете, он?
— Клишко на это не пойдет! Давно работает, пожилой и вообще! А Орлов как с вечера ушел, так утром только появился. Решил остаться отработать, но и сейчас он пьяный. Где вот пропадал? — Она вздохнула.
— Чужие не могли сюда проникнуть? Сколько человек в бригаде? — спросил Денисов.
— Кроме Орлова, шесть. Три женщины, их можно не считать. Остаются Клишко, Орлов и старик Ахмадулин…
— Вы не замечали? — Милиционер поправил висевшую на плече. рацию. — Он ни с какой группой не связан?
— С какой еще группой? — Подавленная новым подозрением, заведующая всколыхнулась. — Ни с кем он не связан! Выпивать выпивает, не скрываю!
Но милиционер ее не слышал: запищала рация, и он, подхватив микрофон, побежал к Холодилину.
— Куда выходит этот угол двора? — спросил Денисов.
— На перрон. — Вопросы, которые ей задавали работники милиции, не были связаны друг с другом, сбивали с толку и заставляли ежесекундно перестраиваться. — Конечно, на перрон.
Подошел Блохин, тронул Денисова за рукав.
— Такие дела получаются, Денис! — Он был доволен.
— Думаешь, грузчик этот, Орлов?..
— Выходит, да. Но придется повозиться. Он и сейчас пьян — нельзя допрашивать. — Блохин достал из кармана полиэтиленовый мешочек, внутри его что-то лежало. — Узнаешь? «Ле галон» — духи. Успел жене подарить…
Денисов увидел поодаль женщину в искусственной дубленке, видимо жену Орлова, она тоскливо смотрела в их сторону.
1 января, 12 часов 15 минут
— Набрала номер, а ячейка не открывается, — сказала женщина, и Денисов весь напрягся, словно почувствовал еле уловимую разницу в поведении этой и других пассажирок, обращавшихся с такими же просьбами. — Кто здесь старший?
Женщина выглядела не старой, на ней был плюшевый жакет, вязаный платок и резиновые сапоги — униформа тульских колхозниц, приезжающих в Москву за покупками.
— Пишите заявление, — подошел Порываев, — давайте паспорт.
— Нет у нас паспорта.
— Приезжайте с паспортом — без документа не имею права.
— Да у меня все вещи переписаны!
