Проснувшись поутру, Йоко он рядом не застал. На прикроватном столике лежала ее визитка, где от руки было приписано:
Мне с тобой было чудесно. Удачного возвращения в Америку. Будешь снова в Японии — пиши.
Хо-хо-хо!
Йоко
На визитке значилось полное имя: Мияко Мицуи.
Очевидно, Йоко — что-то вроде прозвища. С уже знакомой, хотя по-прежнему ошеломляющей ясностью Макс понял, что Мияко Мицуи — это четвертое из тех двенадцати имен.
Что же это за силы с синхронной, неотступной и непостижимой настойчивостью влекут его, направляя в нужное им русло? Что бы они собой ни представляли, но явно набирали обороты.
Впрочем, направление движения так и оставалось непонятным. Двенадцать. Что же это за тайна такая? Не может же это быть просто случайным сочетанием имен. Но как так происходит, что он встречает людей именно с этими именами?
Скажем, в Трухильо Макс оказался лишь потому, что не рискнул возвращаться в Боливию, куда путь ему был заказан. Но именно там он встретился с Марией.
Ицык всплыл, можно сказать, по рабочим обстоятельствам. Знакомство с Б. Н. вышло и вовсе случайным, когда Макс невзначай задел тему, интересную для директора музея, и тот захотел ее обсудить.
Визит в токийский музей и тот сложился оттого, что сорвалась поездка на Хоккайдо к айнам. И кто, пардон, ожидал, что у него ни с того ни с сего лопнут штаны?
Неопровержимо лишь то, что между четырьмя именами не прослеживается ну никакой связи.
Глава 12
Жизнь расправляет крылья
1973–1976 годы
Макс вернулся в США и зажил более-менее обычной жизнью.
Ответственность была его всегдашней сыновней чертой, и основная причина, по которой он работал в семейном издательстве, крылась в желании быть подспорьем отцу после инфаркта. Со временем Герберт более-менее пришел в норму, и Макс решил вновь посвятить себя учебе.
Он возвратился в Массачусетс и с год преподавал там в своем Андоверском колледже испанский, пытаясь пронять учеников энтузиазмом, какой он в свое время перенял от сеньора Иглесиаса. Но работа почасовика была чем-то временным, и в конце года Макс получил грант на изучение культурной антропологии в Гарварде. Проучившись семестр, он понял, что принял ошибочное решение. Антропология, как выяснилось, уже не занималась изучением коренных народностей. Чистых, исконных этнических групп осталось всего ничего, а контакт с современной западной цивилизацией сам по себе обрекал эти немногие оставшиеся народы либо на медленное, либо на быстрое умирание.
