Во всем том, в чем мать Макса, Джейн, была безнадежно слаба, сеньора Сеговия, наоборот, блистала. Она не отличалась красотой, но деловой хватки и эстетизма — да-да! — в ней было хоть отбавляй.
Бессменная кухарка и служанка Хульета стала детям, можно сказать, второй матерью. Родом из бедняцкой деревушки где-то в Арагоне, в услужение семейству она поступила еще шестнадцатилетней девчонкой, а на момент приезда Макса ей было уже под пятьдесят. Она частенько брала гостя с собой на рынок, где научала его, как надо выбирать овощи посвежее и какие живые куры к столу сгодятся лучше.
«Este chico es mas listo que el Diablo!» — говаривала она своим случайным собеседникам. «Паренек этот, что при нашей сеньоре, сметливей черта!»
При этом в голосе Хульеты слышалась такая гордость за вверенного ей заокеанского юнца, что Макс невольно улыбался.
За девять месяцев житья в Барселоне он поднаторел в языке настолько, что разговаривал не хуже какого-нибудь кастильца. Да и сердцем к Испании парень прикипел так крепко, что родной английский язык ему казался теперь порождением скорее логики и умственной гимнастики, чем выражением мыслей, идущих из глубины души.
Макс побывал во всех крупных городах. Его коньком стал барселонский архитектор Антонио Гауди. Он посетил родные места Эль Греко; в Гранаде впечатлился величавой Альгамброй; в Галисии угощался морскими уточками; прогуливался старинными улицами Саламанки, воспетыми Унамуно. При этом он еще сильнее проникся духом испанской культуры, ее любовью к жизни и неистовой страстью. Все здесь казалось ему знакомым. В этой стране Макс почувствовал себя как дома.
Возможно, именно в Испании ему и место? Здесь Макс разучился бояться. По городским улицам можно было разгуливать совершенно спокойно хоть днем, хоть ночью. Франко правил железной рукой, а потому даже в кварталах красных фонарей единственным преступлением была разве что нелегальная проституция. Путаны здесь проходили регистрацию, а на каждом углу продавались презервативы, причем все это при наличии дешевых номеров над питейными заведениями.
Максу зимой исполнилось семнадцать, но на вид ему было не больше лет пятнадцати, а потому и жрицы любви не рисковали к нему приставать. Как-то вечером они с тройкой приятелей решили, а не пора ли им испробовать это. У друзей все получилось. При этом презервативы, как ни странно, не уберегли их от элементарного триппера. Максу же проститутки по его малолетству отказали, что, собственно, обернулось для него благом.
