— Пустяки! Ректор и не узнает, а мы не выдадим.
Старик оглянулся и начал усиленно кланяться:
— Да будет благословение господне на вашем высочестве! Вы заступник бедняков…
— А кто же станет помогать бедным, если не принцы? — вскинул голову инфант.
Арьерос низко склонился перед Карлосом, потом внимательно посмотрел на Генриха.
Садовник подошел к инфанту и прошептал:
— Пусть ваше высочество не сомневается, этот человек — христианин. Соблаговолите заметить: ни у мавров, ни у евреев не бывает таких светлых волос и голубых глаз.
Инфант расхохотался:
— Зато как черны твои глаза, старик! А белая борода настоящего патриарха еще более подчеркивает это.
Садовник метнул быстрый взгляд на Родриго. Тот взял осла под уздцы и отвел к стене, где стояли бочка с водой и гончарный станок с глиной. Осел нетерпеливо затряс ушами, на вспотевшей шее зазвенели бубенчики, и мягкие серебристо-серые губы жадно прильнули к воде.
— Ave Maria[16], — громко произнес погонщик, пропуская перед собой инфанта с Генрихом и переступая через порог башни.
Когда знатные гости сели, он тоже опустился на подставленный ему табурет. Изабелла подала олью[17]. Он поблагодарил, перекрестился и принялся за еду.
Генрих спросил:
— Судя по вашему выговору, вы не испанец?
— Нет. — Арьерос слегка помедлил. — Я из Нидерландов.
— Из южных Провинций? — вспыхнув от неожиданности, пробовал догадаться Генрих.
— Да… из южных.
— Генрих сам из Нидерландов, — вмешался инфант. — Он очень хвалит эту страну. А испанцы почему-то считают ее страной неотесанных мужиков.
Арьерос нехотя пожал плечами:
— Испанцы, думаю, плохо знают Провинции. Или забывают, сколько они получают оттуда всякого товара: сукно, полотно, бархат, обои, кружева, ковры, мебель, краски, рыбу… Всего и не перечесть. «Неотесанным мужикам», пожалуй, не хватило бы смекалки стать первыми кораблестроителями, лучшими промышленниками и богатейшими торговцами… Вот только налоги губят страну.
Генрих подсел к нему ближе:
— Я слышал, в Нидерландах все больше и больше распространяется учение Кальвина?
— Говорят. Кое-кто даже уезжает за границу из страха перед наказанием. А страна от этого разоряется… Ведь прежде о кострах и пытках только слышали, а теперь… — Кончив есть, погонщик задумчиво перебирал ремни дорожной сумки. — А впрочем, я ничего толком не знаю… В Нидерландах не научились еще держать язык за зубами. А я — бродячая душа, мне приходится немало слышать лишнего… Люди новой веры говорят, будто их вера истинная — по заветам Христа. Говорят, что Евангелие следует читать на родном языке, чтобы понимать его. Говорят, что священники такие же, как все, люди, да и самого папу не выше других ставят. Они считают большим грехом и корыстолюбием продажу индульгенций… Мало ли, что еще говорят, — всего не упомнишь, когда больше чем на два-три дня нигде не останавливаешься.
