— Молодец! Ясно и просто. — Он схватил со стола суму и потряс ею. — Но скоро мы все будем равны. А кто наши грабители, знаешь?
Иоганн медлил с ответом.
— Король — раз! — загибал пальцы Бредероде. — Католическая церковь — два!
Иоганн пристально посмотрел в лицо Снейсу, и тот нахмурился еще больше.
— Хочешь послужить родине? — спрашивал между тем граф.
— Только родине и собираюсь служить. — Иоганну становился неприятен этот бесцеремонный разговор.
— Молодец! Ай да молодец! Так и должен отвечать истинный сын нашей родины! — снова хлопнул его по плечу Бредероде. — В чем будет состоять твоя служба, скажет тебе хозяин.
— У меня пока нет хозяина, — вспыхнул Иоганн.
Вмешался Снейс:
— Мы все по мере сил и умения служим единому общему хозяину — Господу Богу.
Иоганн не понимал, куда гнет «добрый паук». Ван Страален молчал. Бредероде досадливо отмахнулся:
— Бог слишком высоко обитает. А у нас дела земные. И не Богу, а нам самим придется накинуть узду на его нечестивых служителей — попов, монахов, инквизиторов-епископов и на всю эту саранчу, наводнившую Провинции. Ты, я вижу, юноша неглупый, смелый. А чернь глупа. Ей надо хорошенько растолковать, кто ее грабит и куда идут богатства страны. В королевскую ненасытную казну — раз! В папскую, не менее ненасытную, — два! Да еще в небольшие, но многочисленные и чересчур жадные карманы католического духовенства — три! А своим, нидерландцам, не сегодня-завтра останется только это — нищенская сума! Да здравствуют гёзы!..
Он вскинул ремень с сумою на богатырское плечо и обошел вокруг стола, заполняя своим телом чуть ли не всю комнату.
Вошла приодевшаяся Барбара. Опустив ресницы, она присела перед гостями в низком поклоне. Бредероде так и остался на месте с торжественно поднятой рукой.
— Дорогой Снейс, — выговорил он задохнувшись, — да у вас в доме клад! Клянусь этой почетной сумой, вот кому должно поклоняться, как совершенству! Скорее позовите сюда прославленных художников Фландрии. Да все католические святые, с самой Мадонной во главе, померкнут перед такой красотой!
Чувствуя, что на него больше не обращают внимания, Иоганн вышел и, миновав двор, очутился на улице. Три с половиной месяца назад бродил он вокруг этой денежной крепости, не зная ни красавицы Барбары, ни ее надежд на него, ни расчетов ее отца. Его собираются теперь впутать в какое-то новое, непонятное дело. Что-то здесь не так.
Через два дня Антверпен празднует древний католический праздник. Город уже неделю готовится к нему. Хозяйки чистят, скребут и моют стены домов, красят двери и наличники окон. Блестящие от свежих красок коньки и петушки флюгеров на крышах сохнут под августовским солнцем, и черепица под ними пестрит разноцветными каплями. А как разукрасят, должно быть, собор Богоматери!.. Сколько времени и денег пойдет на обновление нарядов сотен статуй святых, мадонн, иисусов, распятий и главной, самой чтимой католиками статуи — Богоматери… И все это через два дня увидят полуголодный Николь Лиар и его погубленная инквизиторами Луиза.
