За все четырнадцать с хвостиком лет своей жизни у Харуюки ни разу ещё не получалось выговорить такую длинную речь без единой запинки. Тем не менее, под конец чувства вновь так переполнили его грудь, что горло сдавило, не позволив больше выдавить ни слова.
Неровно дыша, Харуюки лежал, чувствуя, как глазам стало горячо и мокро…
Вдруг Черноснежка подняла голову и посмотрела Харуюки в лицо. В её чёрных глазах тоже блестели слёзы.
— Ты стал таким сильным, Харуюки… — прошептала она и погладила его по щеке правой рукой. — Ты стал сильным и в Ускоренном Мире, и в реальном. Ты говоришь, что постоянно опираешься на меня, но это не так… Ты всегда поддерживал и меня, и Фуко, и Утай, и Акиру, и Нико, и многих других. Мы смогли зайти так далеко только благодаря тому, что ты летал в небесах, расправив серебристые крылья.
Черноснежка пошевелилась, и её лицо оказалось прямо над лицом Харуюки. Он увидел её блестящие губы совсем близко; они почему-то немного дрожали и, кажется, приближались всё ближе. Благоухающая прядь чёрных волос упала на его лицо, а сердце билось всё быстрее…
Внезапный электронный писк развеял волшебство. Черноснежка, словно разгибающаяся пружинка, вскинула голову и щёлкнула по виртуальному рабочему столу.
— Прости… это моё ежедневное напоминание о том, что ванна наполнилась.
— А… п-понятно.
— Так что… можешь помыться первым.
— А?
В следующую секунду Харуюки допустил катастрофическую ошибку в выборе слов.
По-хорошему, в первую очередь он должен был спросить, не лучше ли ему уйти домой. Однако предложение Черноснежки застало его врасплох, и Харуюки ляпнул первое, что пришло в голову:
— О… от меня плохо пахнет?
— Хм? Нет, я не в этом смысле. Просто ты сегодня с самого полудня непрерывно трудишься, и я подумала, что ты устал.
С этими словами Черноснежка встала с кресла и протянула руку. С её помощью Харуюки тоже выбрался из плена мягкого мешка, но что делать дальше совершенно не представлял.
— Э-э, но как можно идти мыться до хозяйки дома?
— Как раз наоборот — ты мой гость, и я должна проявить гостеприимство. Прекрати отнекиваться и иди, смой с себя пот.
— То есть я всё-таки воняю?.. — пробурчал Харуюки.
Положив руки на его спину, Черноснежка чуть ли не затолкала его в дверь, находящуюся посреди коридора. Она вела в комнату с умывальником, которая также служила раздевалкой. В глубине виднелась дверь, ведущая в собственно ванную.
— Бери любые шампуни и гели, и наслаждайся.
Черноснежка задвинула дверь, оставив Харуюки одного. Какое-то время он лишь стоял и пытался сообразить, как его угораздило здесь очутиться. Впрочем, одно было ясно — сейчас уже поздно отказываться и идти домой. И раз уж дошло до такого, почему бы и правда не смыть с себя пот?
