Первую часть называют «изоляция адской недели». Никто не уходил отсюда, мы просто сидели в кабинете весь день. Мы взяли с собой вещмешки, а бумажные пакеты с сухой одеждой выложили в линию, сверху черным маркером написали свои имена. Ближе к вечеру нам раздали пиццу – целую кучу.
Снаружи было очень тихо – это буквально ощущалось кожей. Никто не проходил мимо: ни караул, ни вольно гуляющие туда-сюда курсанты. Все на базе знали, что вот-вот начнется адская неделя класса номер 226. Тишина была почти что данью чести павшим – я думаю, вы уже сейчас понимаете, что я имею в виду.
Я помню, как было жарко в кабинете, наверное, градусов тридцать пять. Почти весь день мы валяли дурака, но знали: что-то должно произойти, как только начнут надвигаться сумерки. В кабинете включили какое-то кино.
Время шло. Атмосфера напряжения все нарастала. Мы все ждали выстрела стартового пистолета. Адская неделя начинается с внезапного действия, которое называют Прорыв. И когда все началось, нам быстро стало ясно, что одним выстрелом этот старт не ограничивается.
Я не помню точного времени, все произошло где-то между 20.30 и 21.00. Внезапно прогремел выстрел, и кто-то в прямом смысле слова выбил боковую дверь – бам!
В комнату вошел человек с автоматом в руках, заряжая его и тут же стреляя от бедра, за ним еще двое, тоже с оружием. Свет выключился, и тут уже все трое открыли огонь, поливая комнату градом пуль (я надеюсь, холостых).
Потом раздался оглушающий свист, кто-то выбил вторую дверь, и через нее еще три человека вошли в кабинет. Единственное, что теперь мы знали наверняка: когда прозвучали свистки, все курсанты упали на пол и заняли оборонительную позицию лицом вниз, ноги скрещены, уши прикрыты ладонями рук.
«Упасть на пол! Головы вниз! Наступление!»
Потом прозвучал другой голос, громкий и резкий. Было темно хоть глаз выколи. Видно было только непрекращающиеся вспышки от выстрелов, но этот голос звучал очень похоже на голос инструктора Мюрка: «Добро пожаловать в ад, джентльмены».
В течение следующей пары минут не было слышно ничего, кроме оглушающих выстрелов. Они определенно были холостыми – иначе половина курсантов была бы уже мертва, но, поверьте, звучало все по-настоящему. Это наши инструкторы SEAL стреляли из «M-43». Их крики заглушал пронзительный свист, и все это тонуло в автоматной очереди.
Комната была теперь наполнена запахом кордита, освещали ее лишь вспышки от дульного пламени. Я держал голову внизу, на полу, когда стрелки ходили между нами. Они внимательно следили, чтобы горячие пустые магазины не попали нечаянно на открытые участки наших распростертых тел.
