— Нам лучше уйти — не нравится мне тут. И эти люди очень не нравятся. Какая-то опасность…
— А ты боишься людей? — темный эльф отдохнул и взялся за старое — язвить и колоть злыми словами.
— Нет, конечно. Но я не хочу стычки прямо в таверне — это опасно для людей, да и магию в таком месте не применить — преимущества всегда на стороне меча.
— Пойдемте в комнату, поздно уже, да и завтра рано выезжать — до долины еще два дня пути, надо будет до ночи доехать до следующего постоялого двора, — Эриндел встает первым, оставляет на столе пару монет.
Возвращение в комнату — в строго соблюдаемом боевом порядке — Аллеур в середине, по бокам — старшие. Тиннар и Эриндел встали так ненамеренно — сказывается привычка частых совместных стычек — слабый ставится в середину, под защиту более сильных. А предчувствие беды все сильнее гложет метаморфа. Даже Аллеур что-то чувствует и немного притихает. Правда, ненадолго. В комнате ему становится скучно, метаморф и светлый эльф опять сидят со своими картами, из комнаты не выпускают, и он слоняется с тоскливыми вздохами, пока Тиннар, уже озверев от постоянного хождения Аллеура по комнате, не достает ему из своего дорожного мешка небольшую книгу в потертом кожаном переплете:
— На, почитай, это про магию метаморфов…
Темный эльф сердито фыркает, но книжку берет. Пристраивается около камина, поджимает ноги в кресле. Картинки, какие красивые картинки — книга детская, предназначена для обучения детей метаморфов. Но мальчишка внезапно увлекается чтением и притихает наконец. Тиннар затаенно улыбается и украдкой посматривает в его сторону — освещена только часть щеки и висок. Тени от длинных ресниц пятнают серебристо светящуюся кожу лица. Внимательные глаза опущены, их не видно за прядями опустившихся на висок волос. Неосознанно почувствовав чужой взгляд, мальчишка приподнимает руку и закрывает лицо. Он всегда прячет лицо от чужих взглядов — это не магическая защита, а память о том времени, когда на обезображенную ожогами, сожженную кожу лица никто не мог взглянуть без содрогания. Красота была возвращена очень давно, а привычка прятать лицо от слишком настойчивых взглядов — осталась.
Эриндел осторожно говорит:
— Тиннар, не смущай его — только ведь успокоился.
— Очень красивый… Я думал, что темные не бывают такими красивыми…
— Ну почему же? Они — тоже эльфийской крови. Порченой злобой, ненавистью, жадностью, но эльфийской.
— Ты так это говоришь… Не веришь ему?
