«Банда Шести Углов» напала с боевым кличем, вскинув дубинки и ножи. Дауд собрался, готовый принять все удары, какие сможет, и использовать их силу против самой банды. И он преуспел – ныряя, лавируя и пригибаясь, отвечая собственными выпадами, действуя и руками, и ногами. Он аккуратно целился, чтобы, несмотря на хаос, нанести максимальный урон.
По крайней мере поначалу.
Их было слишком много, и двигались они слишком быстро. Дауд просчитался с ударом, потерял равновесие, и дубинка опустилась на плечо, отправив его на землю. Он продолжил движение, игнорируя боль, готовый развернуться и застать напавшего врасплох с другой стороны, но места для перемещения неожиданно не оказалось. Банда надвинулась, слилась в кучу, окружившую Дауда, вынудив его свернуться калачиком, и даже дневной свет померк, когда бандиты с дикими воплями принялись рвать его голыми руками – для использования оружия было слишком тесно.
Дауд задержал дыхание и сжал кулаки.
Довольно. Довольно.
Метка Чужого ожила на тыльной стороне левой руки, и он уже был готов высвободить всю свою мощь, когда на толпу опустилась внезапная тишина. Напор ослаб, бандиты попятились.
Дауд оглянулся, быстро сориентировался. Он лежал ровно посреди площади Шести Углов. «Чертог Самоубийц» оказался позади. Прямо перед ним – Вирмвудский проезд, дорога в Дануолл. А между ним и свободой стоял бармен. Великан двинулся вперед, хромая на раненой ноге, скривив губы и сверкая золотыми зубами. Остальные отошли в стороны, чтобы уступить ему место.
На Дауда нахлынула сила Бездны, и он почувствовал себя легким, живым, опасным.
И тогда он услышал.
Звон металла по камню – ритмичный, тяжелый.
Все громче. Все ближе.
Теперь услышали и остальные. Зашаркали подошвы по мостовой, бандиты оборачивались к Вирмвудскому проезду.
Лишь бармен остался на месте, буравя взглядом Дауда.
Остальные охнули и подались назад, к «Чертогу Самоубийц».
Машина была двуногой – скелет из металла и дерева, вздымающийся над головами даже самых высоких членов «Банды Шести Углов». Голова машины заканчивалась резным деревянным клювом – длинным и заостренным, как череп мифической гигантской птицы. Грудь была угловатой и компактной, состоявшей из большой шестеренки слева и трех стеклянных цилиндров справа, выдающихся из-под металлической оболочки. Еще виднелись четыре руки, длинные и суставчатые, выгнутые, как лапы паука, затаившегося посреди паутины. Верхние их части были короткими, в обшивке из дерева янтарного цвета, но от локтя и ниже это были просто стальные лезвия, такие длинные, что острейшие наконечники царапали булыжники мостовой, до которой было не меньше шести футов от плечевых суставов самоходной машины.
