— Сынок, я его не посылал, — верховный наблюдатель склонил седую голову.
— Тогда кто?
— Тот, кто обличен властью. Тот, кто стоит выше меня. Тот, кто имеет право. Король-чародей.
Ожидая, когда челядинцы оседлают лошадей, поглядывая на готовых к выезду наблюдателей, глава клана спросил сына:
— Что для тебя этот мальчик?
— Он дорог мне, — Люс скрестил руки на груди, его лицо потеплело.
— Эльф! — улыбнулся наблюдатель. — Нам, людям, с нашим коротким веком, приходится думать о том, чтобы оставить после себя потомство. Вы, эльфы, с вашей вечной жизнью, счастливее — у вас есть право на любовь.
Аня.
С похмелюги жутко болела голова, а тело, несмотря на горячее солнце, сотрясал озноб. Фрэн молчал и старательно отводил глаза — ему было мучительно неловко, а может, просто стыдно и больно. Я же наслаждалась полным спектром эмоций, главной из которых было презрение к себе. Где-то на задворках сознания не давала покоя навязчивая мысль, что не упейся я в хлам, то ничего бы ни случилось.
«Раньше надо было думать!» — беспомощно шептали губы; я отворачивалась, не в силах видеть разочарованное выражение, застывшее в глазах недавнего любовника.
Я осознавала, как ему должно быть мерзостно при мысли, что не его тело, не его личность, не его настойчивое желание вызвали во мне страсть. Нет. Всю ночь, трахаясь с наблюдателем, в пьяном угаре не понимая, чье имя срывается с губ, я призывала Люса — нежного, страстного Люса, чью любовь не в силах забыть.
Люс, кто согревает тебе постель?
Фрэн остановил коня так внезапно, что я едва не скатилась на землю, да и скатилась бы наверняка, если бы он не поддержал меня.
— Что ты делаешь? — я удивленно наблюдала, как он разворачивает коня и пускает его в галоп.
— Мы возвращаемся в Ривер, — спокойно ответил наблюдатель, скользнув по мне отсутствующим взглядом.
— Фрэн, — я тронула его руку. Он молчал, и, не справляясь с собой, я заорала, вонзая отросшие коготки в его запястье:
— Да приди ты в себя, сделай милость! Хватит уже этих недомолвок. Не делай вид, будто для тебя все произошедшее не имеет значения!
— Демиан…
— Что, Демиан? — передразнила я, еще больше распаляясь (что поделаешь, ангельским терпением я никогда не отличалась). Когти полоснули по запястью, оставляя набухшие царапины. Наблюдатель сглотнул и рискнул взглянуть мне в глаза.
— Возвращаешь меня в Ривер, чтобы передать на руки одному из твоих дружков? — Бесновалась я, прикидывая, что лучше: расцарапать в кровь бледные щеки, или привычным женским движением вцепится в волосы?
