теперь, можешь и
купить!» А он: «Да мне платят раз в квартал».
(Несколько лет спустя Тейлор признался мне:
– Как только услышал Боба Дилана и его гитару, подумал: вот оно, вот что войдет в моду – дают же поэты!)
***
В 22 года Тейлор оставил должность брокера в инвестиционном банке «Мэррилл Линч» в Детройте. Мне интересно, как он вообще на такой работе оказался.
– Ну, мой отец, Гарри Мид, в Мичигане был политическим лидером, – объяснил он. – Один из фаворитов Рузвельта, должность его полностью звучала как представитель демократов от округа Уэйн, а еще он был главой Комиссии алкогольного контроля в Детройте. Он сделал постоянного партнера «Мэррилл Линч» в Детройте казначеем штата, ну и этот казначей чувствовал себя обязанным предоставить сыну Гарри Мида работу.
Бо́льшую часть своего времени Тейлор тратил на изучение статистики, чтобы обогнать рынок.
– В конце концов я придумал такую систему, – сказал он, – что ребята из «Мэррилл Линч» прямо ахнули.
Я спросил его, что за система.
– Мог состояние заработать, – ответил он. – Рассказал отцу. Беда в том, что он не покупал акции по моим рекомендациям вплоть до того момента, когда их у меня скупили другие! И это был единственный раз, когда отец дал мне возможность доказать, что я чего-то стою, – добавил Тейлор с иронией.
Я представить не мог Тейлора корпящим над рыночными котировками и диаграммами, но я и за рулем его представить не мог, а вот, пожалуйста, он водит.
Когда Тейлор оставил свою биржу в Детройте, у него в кармане был только полтинник.
– «В дороге» Керуака отправил меня в дорогу, – сказал он, – и только вышедший «Вопль» Гинзберга оказал на меня сильное влияние.
Тейлор оказался в Сан-Франциско в 1956-м, когда поэзия битников вышла на первый план. Однажды он забрался на стойку бара и сквозь пьяный шум стал кричать свои стихи. Тогда его начал преследовать Рон Райс, снимая на оставшуюся с войны черно-белую пленку.
– Рон, чертяка, – улыбался Тейлор (Рон тогда еще жив был; умер через год или около того). – Крадет у своих подружек пособие, сваливает с выручкой за билеты, преследует людей на улице со своей камерой – а его все любят. Он прослушал курс по кино в «Купер-Юнионе» и снял потом фильм о фигуристах. Затем мы с ним вместе сняли «Цветочного вора». Я всю дорогу боролся, не давал ему смыть фильм. Говорил: «Рон, слушай, через пару лет так все будут снимать».
После Сан-Франциско Тейлор поехал на восток и читал там в кафетериях вроде «Эпитеми» в Виллидж. Он тогда уже автостопом всю страну раз пять проехал, вот почему и знал все о стоянках грузовиков.
