Сидишь и хнычешь, старая развалина? Но хныкать лучше внизу, в гостиной. Там это развлечение номер один. Не проходит и получаса, как начинаются разговоры про какую-нибудь болячку.
Похоже, я малость захандрил. Нет чтобы ценить старость, наслаждаться ею, но это чертовски редко удается. Пойду прогуляюсь. В конце концов сегодня воскресенье. А потом под добрую рюмку коньяку немного послушаю Моцарта. Может быть, загляну к Эверту, его дурацкие выходки оказывают на меня благотворное терапевтическое воздействие.
понедельник 7 января
Оказывается, вчера началось расследование скоропостижной смерти рыб на третьем этаже. В воде еще плавали остатки пирога госпожи Виссер. С моей стороны было глупо бросать пирог в аквариум. Если до ее ушей дойдет, что рыбы скончались от передозировки размокшего пирога, следы преступления прямиком приведут ко мне. Я должен подготовить линию защиты, а именно заглянуть за советом к адвокату Дёйкеру. Эверт — эксперт по части лжи во спасение.
В нашем доме запрещается держать домашних животных, за исключением рыбок и птичек «размером не более 10 и 20 сантиметров, соответственно». Так указано в правилах внутреннего распорядка, чтобы нам не вздумалось заводить акул и орланов.
Стариков безжалостно разлучали с их собаками и кошками. Какими бы тихими и спокойными, старыми и немощными ни были четвероногие, правила есть правила: в приют! в Дом Заката!
«Нет, мадам, нет. Мало ли что Раккер единственное в мире существо, к которому вы привязаны. Мы не можем ни с того ни с сего делать исключения».
«Ваша кошка действительно целый день лежит на подоконнике, но если мы пустим сюда хоть одну кошку, завтра у нас разлягутся на подоконнике три датских дога. Или один лиловый крокодил».
Госпожа Бринкман — здешний чемпион: она умудрилась семь недель прятать старую таксу в шкафчике под раковиной. Но ее все-таки обнаружили.
Вероятно, имел место донос. Только подумать, все пережили войну и выдали-таки директрисе престарелую собачку. А директриса, вместо того чтобы с позором упечь в тюрьму гада-доносчика, предпочла отправить в приют собачонку. Та промучилась еще два дня и скончалась. Где же были защитники животных?
Директриса сочла за благо скрыть эту мелкую подробность от ее хозяйки. Когда госпожа Бринкман через три дня выяснила, на каком трамвае можно доехать до собачьего приюта, ее собачка уже лежала в сырой земле. Госпожа Бринкман расспрашивала всех, нельзя ли после ее смерти перехоронить рядом с ней собачку. И слышала решительный ответ: «Это не по правилам».
