Талмериды во главе с Андио перебили защитников, вытоптали посевы, увели скот. Но этого было мало. Чтобы остальные верийцы устрашились, следовало сравнять с землей все поселение!
— Забирайте девок, которые приглянутся! Потом поджигайте здесь все! — велел Андио. — А вы четверо, — он указал на группу воинов, — проследите, чтоб дотла сгорело!
Оно и сгорело. Возвращаясь обратно, победив и покорив всех верийцев, на месте первого поселения талмериды увидели только выжженную землю и дымящиеся скелеты домов. Каково же было удивление, когда откуда-то из-под земли раздался пронзительный крик младенца.
— Это мальчик-смерть плачет! — воскликнул один из всадников и сложил большой и безымянный пальцы в отвращающем зло жесте.
Андио не верил, что духам и всяческой нечисти есть дело до людей — по крайней мере если те не забудут о важных обрядах или не полезут, куда не надо.
Но что же это за крик и кто его издает? Интересно… Вообще-то поиски надрывающегося под землей младенца как раз подходили под понятие «лезть, куда не надо», но человеческое любопытство бывает сильнее осторожности. Андио отправил воинов вперед, а сам пошел на звук. Отец проворчал:
— Ну и куда ты?
— Какая разница? — буркнул Андио. — Ты же сам сказал, что в этом походе я главный. Вот и не вмешивайся.
Андио по-прежнему шел на крик, и наконец стало ясно, откуда именно он доносился: из-под сгоревшего дома, который еще потрескивал, источая жар.
Бродить между стен и балок, вот-вот грозящих обвалиться, чревато бедой, но Андио так не смог совладать с любопытством. Прикрыв нос подолом рубахи и стараясь дышать как можно реже, он зашел за обугленные стены, и звук — плач — усилился. Он по-прежнему доносился из-под земли. Все ясно — подвал.
Обнаружив вход в него, Андио спустился по земляным, погребенным под золой ступеням. Темень, хоть глаз выколи, гарь, дышать вовсе нечем. Он пошарил рукой — и наткнулся на лица и тела людей: верийцы пытались спастись от пожара, но задохнулись от дыма. Как младенец выжил? И есть ли он, этот младенец? Он уже не кричал, еле плакал… Где-то там, справа…
Андио протянул руку и нащупал горячее — и живое! — тельце. Схватил его и стремглав бросился из погреба и дальше — к выходу. Оказавшись снаружи, с хрипом, взахлеб задышал, прокашлялся — в груди жгло так, будто наглотался углей, — и наконец глянул на свою находку. Сморщенное лицо, черное от сажи, как и тряпка, в которую завернуто крошечное тело. В остальном младенец как младенец, если бы не одно но: как он выжил?
