Вот-вот княжеством завладеет наместник, и родина превратится в чужбину… Нет спасения! Пусть каудихо не отказал прямо, но ясно, что жениться на ней не собирается. Какая же она глупая, жалкая, что понадеялась на это!
— Эй, княжна, не печалься раньше времени, — бросил сын каудихо.
От его слов она аж вздрогнула.
— Что? Почему ты думаешь, будто я печалюсь?
— А чего тут думать? — хмыкнул Виэльди. — И так ясно: ты ведь не получила ответа, которого желала. Да и по твоему лицу все понятно.
Вот теперь она опешила так, что даже осадила коня и провела рукой по лбу, щеке, губам.
— Что ты сказал?..
— Не так выразился, — он тоже остановился и повернулся к ней. — Лицом ты научилась владеть в совершенстве…
— Я не училась, — прошептала Джефранка.
Виэльди, похоже, не услышал:
— …но не взглядом. Он тебя выдает.
— Но как?
Как едва знакомый степняк увидел то, что до сих пор замечали только отец, старая служанка и советник Лакор?!
Сын каудихо по-своему понял ее вопрос и ответил:
— У тебя глаза то блестят, то мутнеют. В них читаются чувства, которые ты пытаешься скрыть…
— Я не пытаюсь… — она сказала это вслух или про себя?
— Тут уж ничего не поделаешь. Выражение лица можно подчинить своей воле, а вот взгляд вряд ли. Но я, например, и лицом не могу владеть так, как ты.
То ли смеяться, то ли плакать. Ничего-то этот Виэльди не понимает. Счастливый!
И все же: как он сумел распознать ее чувства по глазам? Скорее всего, просто слукавил. Он же все слышал и конечно догадался, что Джефранка огорчилась…
Огорчилась?! Нет. Она в отчаянии.
* * *
Под вечер к Данеске приехала Зейниса, подруга. Увы, с тех пор, как та вышла замуж за воина из клана Тиррейта, они редко виделись — в последний раз на празднике середины лета, а до того аж две луны назад.
Отъехав в степь недалеко от дома, они разожгли костер, разложили шкуры и, насадив на железный прут лепешки, принялись их обжаривать. Полусонные кони паслись поблизости. До этого Данеска стащила из погреба пьяный настой, и сейчас они с Зейнисой поочередно прикладывались к небольшому узкогорлому кувшину, болтали о себе и о знакомых…
Когда речь зашла о Празднике-Середины-Лета, Зейниса вдруг примолкла, внимательно посмотрела на Данеску и сказала:
— Ты была там с красными бусинами. А пото-о-ом… потом выяснилось, что победитель в состязаниях — твой брат. Ну и… некоторые уверены, что ты и Виэльди… Понимаешь?
— Кто эти «некоторые»?! — Данеска стукнула подругу кулаком по плечу. — Ты и твой муж?! Или еще какие-нибудь глупцы?
