— Не отпущу. Ты моя, — выдохнул он, вновь впиваясь в губы поцелуем.
Руки сдернули платье одним рывком. Скомканное, оно упало к ногам. Арейш подхватил меня и перенес на кровать. Обнаженная спина коснулась прохладной гладкой ткани. Я вздрогнула и попыталась оттолкнуть Арейша, но силы были не равны. Со мной тоже творилось что-то непонятное. С каждым мгновением сопротивляться становилось все труднее. Как будто само тело не хотело больше ничего, кроме как принимать горячие поцелуи и ласки.
Арейш целовал беспрерывно. По подбородку, вдоль шеи, к ямочке между ключицами. Внезапно прихватил кожу зубами. Я снова охнула, невольно прогибаясь в спине. Рука скользнула к пояснице и выше, к крючкам на нижнем белье, чтобы ловким движением избавить от защиты темного кружева.
— Арейш, пожалуйста! — испуганно вскрикнула я.
Нет, это слишком! Я никогда не позволяла себе… ни с кем…
Его губы тут же нашли мои. Затем снова скользнули по шее ниже, к груди, теперь обнаженной.
— Арейш…
— Моя, Эвелин. Ты моя.
От каждого его поцелуя, словно круги по воде, расходились волны жара. Я металась на постели, пытаясь оттолкнуть Арейша, но он почти не замечал. В моем сопротивлении не было силы. Я не хотела сопротивляться. Наверное, не хотела.
Жар сводит с ума. Поцелуи рассыпают по коже обжигающие лепестки пламени. Руки скользят, нежно ласкают, то легко, едва уловимо, то надавливая, требовательно, почти жестко. И с каждым движением все больше в нем нетерпения, все больше жара.
Я читала в книгах. Я знаю, что должно произойти. Знаю, что никогда после этого не смогу быть прежней.
С Арейшем… готова ли я? Вот так, в омут с головой, не уверенная в завтрашнем дне? Что будет потом? Он возьмет меня в жены или бросит на растерзание низшим по статусу шиагам? Испытывает ли он ко мне хоть какие-то чувства, кроме желания и жажды обладания? Хоть что-нибудь, кроме опаляющего поцелуями жара?
Он ничего не обещал. Он не говорил о своих чувствах.
Так готова ли я отдать ему себя всю, целиком? Все, что у меня есть, все, что осталось, — меня саму? Отдать сейчас, ни на что не надеясь… Отдать шиагу, одному из тех, кто человеческих женщин даже не уважает.
Я помню, как презрительно он отзывался обо всех нас. О тех, кто падает ему в объятия. И теперь я одна из них. Такая же, как все. Потому что сил сопротивляться больше нет.
Зубы легонько прихватывают кожу на груди. Не могу сдержать стон, выгибаюсь под горячими, настойчивыми прикосновениями. И этот стон как будто становится последней каплей для Арейша.
