уехать раньше? Почему они не позволяли ей остаться одной? Я вызвался её подвезти.
О, да. Вот почему.
Ее сестра тоже заедет по пути в Мичиганский университет. Родители Эддисон хотели, чтобы
она отпраздновала это с ними, провести последний семейный ужин вместе, прежде чем Меган
окажется под снегом полуострова. Эддисон сказала, что ей все равно, но мне казалось, что она
скучает по сестре. Имя Меган звучало в наших разговорах чаще, чем Эддисон хотела это признать.
Кевин захрапел, и я накрыл голову подушкой, чтобы перекрыть его хриплое фырканье. Я
ненавидел этот звук. В возвращении домой было плюсом только то, что у меня снова будет моя
спальня.
Внезапно я услышал два удара между носовой симфонией Кева. Вроде бы. Я вытащил голову
из-под подушки, чтобы послушать.
Тук. Это определенно стук.
Я перевернулся и посмотрел в окно напротив моей кровати. Луна сияла высоко в небе, и её
падал на ковер. Через несколько секунд появился кулачок и ударил по стеклу.
Я вытащил ноги из-под одеяла и подошел к окну. Подняв его, я услышал шелест и
прошептанное проклятие:
– Твою мать!
– Эддисон? – я прижимался лоб к стеклу и посмотрел вниз. – Что ты здесь делаешь?
Она выбралась из куста, в который упала, я подавил желание рассмеяться. Она встала и
укуталась в одеяло из ее постели.
– Эй, – шепнула она, слегка улыбаясь. – Мне надо с тобой поговорить.
– Понятно, – прошептал я.
– Ты можешь выйти сюда?
– Одну секунду.
Я закрыл окно и обошел Кевина, хотя грузовой поезд мог проехать через всю спальню, и он
ничего не услышал бы. Я взял футболку с пола и натянул ее на голову, пока двигался по лестнице и
через гостиную. Раздвинув дверь внутреннего дворика, я проскользнул на улицу и тихо закрыл за
собой дверь. Я осмотрелся, Эддисон ждала внизу, шагая по террасе. Я направился к ней, мои
босые ноги ощутили холодную росу. Для северного Мичигана это было не характерно, обычно
температура здесь достигала 26-ти градусов в течение дня осенью и до четырех в ночное время.
Когда я приблизился, она обняла меня и укутала нас в одеяло. Мои руки нашли ее талию и
притянули к себе. Она вздохнула в мою грудь.
– Я не могу спать.
– И я не могу уснуть.
Я поцеловал ее в макушку. Я смотрел в окружающую нас темноту. Минуты шли, мы молчали,
наши сердца бились в такт.
В конце концов, Эддисон сказала:
– Не уезжай.
Ее голос дрожал, чего я никогда не слышал ранее. Встревожившись, я отодвинулся и увидел
слезу на ее щеке.
38
