— Нет.
Последовал тяжелый вздох.
— Ты хоть понимаешь, что дала Левину повод сжить тебя со свету? Принципиальный-то он принципиальный, вот только на наше племя у него такой зуб, что и думать страшно. И надо было тебе именно с ним такой фокус попытаться выкинуть? Ты со своих облаков вообще жизни не видишь, что ли?
Я кивнула.
— Не вижу.
О рассказанной Яной истории я даже заикаться не стала.
Больше и объяснять ничего не требовалась. Не пыталась я вникать в чужие дрязги, войны, обиды. Зачем мне это?
— А стоило бы на бренную землю поглядывать, — втащила меня за собой в квартиру мама, а потом поспешно заперлась на оба замка. — Без этого и шею свернуть недолго. Инспекция, сама знаешь, шутить не любит. А тебе надзирающий так и вовсе лютый достался. Так и скалится. Если бы Павлицкий сегодня так вовремя не подвернулся, кинулся бы на меня Левин. Непременно кинулся. И тут уж одному господу нашему известно, кто кого бы заборол. Я-то хоть и сильна, так ведь и этот окаянный тоже не слаб.
У меня сердце удар пропустило.
— Так зачем же ты на него кинулась в аэропорту?
Мать посмотрела на меня долгим взглядом, нечитаемым.
— Так что же, мне нужно было этому чудищу единственного ребенка отдать? Да не дождутся.
Я молча принялась раздеваться. В голове было совсем пусто, как будто довелось проплакать несколько часов, а теперь наступило долгожданное облегчение. Или хотя бы успокоение.
— Что там за Арцев хоть, мама? — спросила я, когда уселась в кухне на табурет, поджав под себя ноги.
Родительница тем временем привычно суетилась у плиты. Зачадило на скороде подсолнечное масло, зашипело, совсем как в детских воспоминаниях.
— Да был один слишком оборотистый. Бизнесмен, прости господи. Владелец заводов, газет, пароходов. Приходил ко мне, хотел еще оборотистей стать. Такого запросил — там не одну душу заложить надо, с десяток. Ну и завернула я его с порога. Делать мне нечего, мараться ради чужого дохода.
Я улыбнулась. Мама моя даже ради своего дохода — и то не стала бы мараться, уж мне ли не знать?
— Ну и решил этот Арцев, что ему по силам ведьме нервы потрепать, — продолжала мама, вытащив из морозилки котлеты, а потом как следует хлопнув дверкой. Все-таки помотал ей нервы бизнесмен этот. — Мол, загонит меня в угол — сговорчивей стану. Да только нет такого угла, чтобы туда можно меня, Анну Таволгину загнать. Да и не в первый раз.
На родительницу мою и прежде давить пробовали, тут она права. Ни разу не выходило добиться желаемого. Не стоит связываться с сильной ведьмой, если она уже и так дала отказ.
