Улан покосился на Сангре и, не зная, что ответить, неловко пожал плечами.
– Так ты не смущайся, – ободрил Михаил Ярославич. – Ему за труды платить не придется, сказываю ж, я сам с ним сговорился, сам и рассчитаюсь. А что, – насторожился он, – неужто вы с побратимом и впрямь все гривенки за соболей, бобров да куниц выложили?
– Да нет, осталось немного, – уклончиво ответил Сангре. – На жизнь должно хватить.
– Умный человек не токмо на жизнь оставляет, но и еще столько же – вдруг беда какая нагрянет, – поучительно заметил князь. – Не хочу накликивать, уж больно любы вы мне, но к худому паче хорошего надобно заранее приготовиться. Не зря в народе сказывают: блюди хлеб про еду, а гривну про беду. Готовы к беде али как?
Петр уклончиво пожал плечами, мысленно восхитившись: «Классно работает. Ему бы в следаки или опера пойти, цены бы не было. Почти на уровне Улана допрос ведет».
Меж тем Михаил Ярославич, не дождавшись ответа, решил зайти с иной стороны, и осведомился у Улана:
– Возвертаться-то когда намыслил? Я к чему вопрошаю. В Орде мы с тобой поспеем свидеться, али нет?
Улан не торопился с ответом, потянувшись за своим кубком меда. Неторопливо отхлебнув раскритикованного князем напитка, он степенно пояснил:
– Коль он у тебя и впрямь в Хвалынском море не раз хаживал, тогда мне прямая выгода туда податься.
Поэтому все зависит от того, когда ты сам в Орде объявишься. Если зимой, то и впрямь увидимся, а пораньше я навряд ли поспею.
Михаил Ярославич помрачнел пуще прежнего.
– Стало быть нет, – протянул он. – А ты напоследок не поведаешь мне, не видал ли еще кой-чего… вещего.
Побратимы переглянулись. Врать было опасно – вдруг княжич не стерпел и предупредил отца о страшной беде. Но и правду говорить тоже нельзя. Как быть? Улан покосился на Сангре, предоставляя ему право решать.
– Не видал он ничего, – ответил тот.
– Ты, гусляр, не встревай, – буркнул Михаил Ярославич. – Покамест не с тобой говорю веду.
– А он от меня тайн не держит, – пояснил Петр. – Если б какой вещий сон ночью увидел, утром я бы о нем уже знал.
– Ну-ну, – проворчал князь и пояснил: – А мне тута сызнова тревожную весточку доброхоты из Орды прислали. Мол, поспешай, иначе как бы худа не приключилось. Вот я и мыслю, как быть. Ну а раз тебе ничего не пригрезилось, моя душа спокойна, можно катить.
У Улана перехватило дыхание и он умоляюще посмотрел на Сангре. Впрочем, тот и без его молчаливой просьбы понял, что надо попытаться притормозить Михаила Ярославича, насколько это возможно.
