Они покинули родной город ещё вчера, и, когда закончились монотонные северные равнины, поезд въехал в лес, по которому, насколько мог судить Магнус, шёл до сих пор.
Временами ёлки царапали иголками стекло, будто кто-то живой стучался в окна, а потом снова наступала тишина, прерываемая лишь простуженным пыхтением паровоза, прокладывающего путь сквозь тьму и непогоду.
– Поздно уже, ваше величество. Вы бы поспали немного.
Юный государь оторвал взгляд от бумаг. В свете масляной лампы он выглядел таким бледным, что Магнус испугался, как бы он не потерял сознание.
– Вы устали. Вам нужно отдохнуть.
Великий герцог тряхнул головой:
– Завтра вечером мы прибудем в Смолдно. А у меня ещё так много дел.
– Ну тогда вам нужно выпить чаю. И побольше сахара туда, – сказал Магнус и подошёл к самовару. – И поесть, кстати, тоже не мешало бы, ваше величество. К печенью вы так и не притронулись.
Письменный стол, заваленный бумагами, раньше принадлежал великому герцогу Атаназу, отцу юного правителя. На фоне этого тяжёлого и величественного предмета мебели мальчик выглядел совсем маленьким. А тонкое лицо, обрамлённое гладкими волосами, которые разделял безупречный пробор, казалось девичьим.
Магнус поставил на стол чашку. Он робел перед великим герцогом, хотя тот и был на три года младше (а может, именно поэтому). Обычно мальчишки, встречаясь, смеются, ссорятся, отвешивают друг другу тумаки. А как вести себя с правителем, который, надев домашнюю куртку и наморщив лоб от усердия, до глубокой ночи размышляет над государственными делами?
– Ты лучше сам ложись. Я позвоню, если что-нибудь понадобится. И потом, разве я не просил называть меня просто Никлас?
– Просили, ваше величество, – пробормотал Магнус. – Ну, тогда до завтра. Спокойной ночи.
Магнус чувствовал себя способным на многое, но обращаться к великому герцогу по имени было выше его сил.
* * *
В ту ночь он спал плохо.
Койка в вагоне была узковата для его крупного тела, голова покачивалась под стук колёс и ритмично билась о перегородку, отчего Магнусу казалось, что он болтается внутри сколоченного из скрипучих досок гроба.
– Миссия… – бормотал он в полусне. – Защитить великого герцога…
И в туалетной комнате, смежной с купе, ему весело вторил подпрыгивающий в подставке стакан для полоскания рта.
Магнус не был большим любителем приключений. Да и любопытство не являлось его отличительной чертой. К своим пятнадцати годам он ни разу не покидал Гульденбурга, не считая нескольких выездов на пикник – традиция, прервавшаяся после смерти матери, как и многие другие.
