И тут вдалеке раздался какой-то звук.
Динь-дилинь-дилинь! Динь-дилинь-дилинь!
Это звенели колокольчики. Звенели чуть слышно, но лошади мигом навострили уши.
Динь-дилинь-дилинь! Динь-дилинь-дилинь!
Смерч застыл на месте. К ним приближались чьи-то сани.
«Братч, – сразу же подумала Мимси. – У него получилось!»
Она первой бросилась наружу, за ней – и остальные. Оборотни тщетно пытались их остановить.
Дровяной сарай стоял на возвышении, и вокруг густой стеной росли высокие ели. Сверкающий, почти слепящий туман клубился среди стволов, и казалось, будто деревья подвешены над землёй. И вот откуда-то оттуда, из глубины этого низко стелющегося тумана, доносился звон, который становился всё громче.
Динь-дилинь-дилинь! Динь-дилинь-дилинь!
– Братч! – закричала Мимси, сложив ладони рупором. – Братч! Мы здесь!
К чистому и лёгкому звону колокольчиков добавились другие звуки – скрип повозки и тяжёлая поступь коня.
– Все – внутрь, быстро! – приказал Смерч.
Вместе с двумя другими оборотнями он занял позицию перед сараем, держа наготове трость.
– Запри детей в фургоне, Берг. Быстро!
Никто не двинулся с места.
Сначала показалась лошадь. Старая кривоногая кляча, запорошённая снегом, громко дыша, показалась из-за деревьев.
Она с большим трудом тянула сани вроде тех, в каких лесники перевозят брёвна. Сани скрипели и трещали так, будто грозили в любую секунду рассыпаться на мелкие щепки.
Одинокая фигура восседала на облучке.
Мимси сразу узнала красную шапку, которую ему отдал Пётр.
– Братч! – завопили малышки. – Это Братч!
Одноглазый не ответил на их приветствие. Даже когда они бросились к нему, крича и размахивая руками. Съёжившись под толстым слоем снега, который искрился на его одеяле, он с суровым вниманием следил одним глазом за дорогой, зажав поводья между колен.
– Братч! Братч!
Бубенчики всё звенели и звенели, назойливые, точно шмель.
Динь-дилинь-дилинь!
У поворота на тропинку, которая вела вверх, к сараю, лошадь вдруг рухнула в снег, выпустив изо рта целое облако белой пены.
Все побежали к саням, по колено увязая в свежем снегу, которого щедро намело за ночь.
– Братч! Братч!
Кучер в красной шапке сидел всё в той же позе. Его одинокий глаз застыл, будто стеклянный, брови покрылись инеем, а на коже появились голубоватые разводы.
– Разойдитесь, – приказал Большой Каль.
Когда толстяк Берг хотел снять его с облучка, Братч опрокинулся набок и бревном повалился в снег.
Каль встряхнул мальчика, тщетно пытаясь разбудить. Пальто на нём было разодрано в клочья на плече и карманах. Кто это сделал? Волки? Собаки, которых натравили лесники? Должно быть, он нашёл их хижину, украл сани и пытался убежать от погони?
