Даже такие неповоротливые мозги, как у огромного гвардейца, смогли соединить фрагменты картины.
– Неправильно это, двум мужчинам лежать вместе, – прогремел он.
Кразка ухмыльнулся:
– Перед тобой человек с перерезанным горлом, из которого льется кровь, и тебя беспокоит это?
– Такие вещи противоречат Кодексу, – пробормотал Багха, уставившись на свои огромные ноги.
Ухмылка Кразки исчезла.
– Кодекс мертв, – проворчал он. – Сейчас – новые времена. Старые правила больше не применяются, да к тому же они никогда на вашего покорного слугу и не распространялись. Я трахаю кого хочу. На самом деле мужчина или женщина – только плоть для использования. Использовал, а затем вышвырнул.
Багха был гнусным преступником, который частенько рассказывал между делом, как убил собственную жену, но при этом разговоре он почувствовал себя не в своей тарелке.
Холод больше не беспокоил Кразку. С тех пор как он заключил сделку с Герольдом тринадцать лет назад – вскоре после бойни у Врат Похитителя, – самозваный Король-Мясник обнаружил, что более не подвержен воздействию ни суровейших зимних ночей, ни жарчайших летних дней. Наступил и прошел его сороковой год, но, шагая вдоль брустверной стенки, идущей по периметру огромного деревянного частокола, окружавшего Сердечный Камень, Кразка чувствовал себя сильнее, чем когда-либо. Герольд сказал ему, что он сохранит энергию человека вдвое моложе до конца своей жизни: один из многих даров, пожалованных бывшему вождю Озерного предела таинственным хозяином лорда демонов, Безымянным.
Своим единственным глазом Кразка осматривал покрытые снегом холмы к западу, где встало лагерем войско Карна Кровавого Кулака. После недель мелких стычек в центральной части гражданская война, раздирающая Высокие Клыки, добралась в конце концов до столицы, где и будет решена судьба страны. Вождь Западного предела и его огромная армия обрушатся на стены Сердечного Камня чудовищной волной. Кразка намеревался встретить ее в полной готовности.
Он приказал поставить на брустверной стене лучников. Они кланялись, когда он проходил мимо, но лишь немногие осмеливались встретить его взгляд. На самом деле они ненавидели правителя почти так же сильно, как и боялись, но, пока они выполняли то, что было велено, Кразку это не трогало. Результаты всегда интересовали его куда больше, чем причины. Людям нравилось логически обосновывать свои решения тысячью способами, но по его опыту, если не придавать значения «почему» и сосредоточиться только на исходе, особой разницы нет.
