Кейн промолчал.
– Расскажи мне, как он умер, – прорычал Карн, и эти слова несли в себе угрозу, которая, казалось, остудила воздух в шатре.
Было время, когда разговоры о прошлых подвигах наполняли Кейна гордостью. Теперь они приносили лишь боль.
– Он умер как воин, – честно ответил он. – Добавил мне несколько шрамов. Один из труднейших боев в моей жизни.
Не самый трудный: фехтовальщик в золотых доспехах из Низин был подлинным мастером клинка.
А самым трудным оказался бой, в котором он и не рассчитывал победить, и сомневался, что хотел бы победить, в любом случае. Воспоминание о той схватке было по-прежнему столь же болезненной раной, как и каждая из его многочисленных телесных травм.
«Если я когда-либо увижу тебя снова, я тебя убью». Слова Джерека.
Его руки неожиданно задрожали, к глазам подступили слезы. Карн, должно быть, заметил это мгновение слабости. Не успел Кейн опомниться, как огромный вождь бросился на него с невообразимой для человека таких размеров скоростью. Держащий Клятву со свистом ринулся вниз и рассек пустое пространство там, где мгновением раньше была голова Кейна. Шестое чувство, которое бессчетное число раз спасало ему жизнь, сработало и сейчас, и он, вовремя откатившись в сторону, вскочил на ноги со своим двуручным мечом, неожиданно оказавшимся в руках. Дрожь исчезла. Он был совершенно неподвижен, спокоен, как гладь озера Драгур летним утром, полным неги.
Карн Кровавый Кулак стоял лицом к лицу с Кейном, его исполинская фигура, казалось, занимала полшатра. Но он не продолжил атаку. Вместо этого – хмыкнул и слегка кивнул, а потом повернулся и направился к перевернутому ящику. Отвязал щит и прислонил его к сундуку. Затем осторожно положил Держащего Клятву рядом с картой, сел на сундук и уставился в темноту, нахмурив густые брови. Мерцающее пламя свечи отбрасывало зловещие тени на его морщинистую щеку.
– По крайней мере, ты помнишь, как сражаться.
– Это не забывается никогда, – устало ответил Кейн. – Если ты решил со мной покончить, полагаю, есть способы проще.
– Кейн, которого я знал, ни за что не сдался бы возле этого шатра моим людям с такой готовностью, – прогремел Карн. – Я должен был понять, остался ли ты тем, кем я тебя помнил. В противном случае мне от тебя никакого толку. Никакого, если ты утратил потребность убивать.
– Я утратил ее давным-давно.
– Но не мастерство.
Кейн пожал плечами.
– Я не тот, каким был когда-то. Я стар. Мир, в конце концов, оставляет всех людей позади.
