– Я знаю.
– Ты должен понимать, что необходимо научиться доверять другим людям и не замыкаться в себе. Тебе надо быть откровеннее с мамой и папой. И быть честным с доктором Мендесом. Если ты можешь поговорить с Джесмин, поговори и с ней. В этой ситуации тебе нельзя молчать как рыба.
– Нана Бетси попросила меня провести с ней день. Как будто это последний день с Блейком, но понятно, что… без него. Это будет что-то вроде дня прощания с Блейком.
– Круто.
– Да.
– Звучит впечатляюще.
– Очень.
– Видишь? Идеальный пример, – говорит Джорджия. – Я понятия не имею, стоит ли это делать. Вот это тебе и следует обсудить с доктором Мендесом. Он отличный специалист.
– Я пойду. Ты ведь уже меня записала. Твоя взяла. Сдаюсь.
– Да, конечно.
– Ты можешь снова изобразить маму?
– Зачем?
– Нужно, чтобы ты позвонила в школу и сказала, что я заболел.
– Надо было заставить тебя изображать маму.
– Нет.
– Это было бы забавно.
– Для тебя.
– Именно поэтому и следовало так сделать.
– Ну пожа-а-алуйста…
Она наигранно вздыхает и набирает номер.
Остаток пути мы едем без разговоров, я молчу как рыба, признав свое поражение. Я осознаю, что в конце концов проиграл то сражение против самого себя, которое мне необходимо было проиграть.
Жаль только, что мой проигрыш выглядит не слишком красиво.
* * *
– Мне пора бежать на работу. Я и так уже опоздала. У тебя ведь есть ключи, да?
Я киваю.
– Когда мама и папа вернутся с работы, ты все им объяснишь. Тебе это понятно, да?
Я снова киваю.
– Спасибо, Джорджия.
– Завтра отвезу тебя на прием. Хочу поздороваться с доктором Мендесом.
– Ладно.
Она уезжает, а я плетусь по дорожке к дому. Внутри тихо, как в могиле. Я терпеть не могу тишину пустого дома, оказываясь в нем тогда, когда должен быть совсем в другом месте. Все звуки кажутся чересчур громкими. Холодильник щелкает, включаясь и выключаясь. Часы гулко тикают. Стаканы пронзительно звенят, когда достаешь их из буфета. Сердце громко колотится. Кровь шумит в ушах.
Так все это воспринимается в обычных обстоятельствах. Теперь же тишина подобна пустоте, а пустота приносит с собой ощущение утраты. Утрата напоминает горе. Горе же приводит в действие спусковой механизм вины. А вина превращается в адскую муку.
Я сижу в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, как вдруг меня захлестывает всепоглощающее желание избавиться от одиночества.
У меня уже наполовину написано смс для Джесмин, когда вдруг мелькает мысль: Со мной происходят неприятности, когда я пишу людям в неподходящее время. Это может плохо закончиться для этих людей.
