– Друзья, я не стану приукрашивать. По закону штата Теннесси существует преступление под названием «убийство по неосторожности». Раньше это называлось непреднамеренным убийством. Убийство по неосторожности происходит, когда кто-то принимает на себя «существенный и необоснованный риск» и «неспособность осознать это приводит к абсолютному отклонению от стандарта осмотрительности, которого человек придерживается при всех обстоятельствах, рассматриваемых с общепринятых позиций».
Я не до конца осознаю, что он говорит, понимая лишь, что значат выражения «необоснованный риск» и «абсолютное отклонение». Острый спазм сжимает мой желудок.
– Можно перевести, что вы сказали? – спрашивает мой отец, потирая лоб. – Я, профессор английского языка в колледже, абсолютно ничего не понял.
Мистер Кранц снова снимает очки.
– Это означает, что если вы прекрасно осознаете, что ваши действия могут повлечь чью-то смерть, и продолжаете это делать дальше, то вы автоматически оказываетесь на крючке, хотя в душе вы и не думали никого убивать. Это последнее новшество в судебном преследовании. В Массачусетсе попытались предъявить обвинение в убийстве девушке, которая своим смс спровоцировала подругу на совершение самоубийства. Здесь похожий случай.
Мои внутренности начинают медленно опускаться вниз. Комнату, словно струя нервно-паралитического газа, заполняет агрессивная тишина.
– Так что здесь нет ничего смехотворного. И лучшим решением обвинения будет заставить Карвера сказать именно то, что он сейчас рассказал мне. Но он не обязан это делать, поскольку Пятая поправка разрешает не давать показаний против самого себя. – Мистер Кранц смотрит на меня, и его глаза блестят надеждой. – Ты никому не рассказывал то, что сейчас рассказал мне, не так ли?
Я качаю головой.
– Не совсем.
Мистер Кранц вскидывает бровь.
– После похорон Блейка со мной пытался поговорить репортер. Сказал, что его направил ко мне судья Эдвардс.
– И ты рассказал ему…
– Что я не знаю, что произошло. Что я переписывался с Марсом в день аварии.
Мистер Кранц снова кусает дужку очков и печально усмехается.
– Эдвардс. Вот хитрый сукин сын. Он знал, что может заставить тебя добровольно оговорить самого себя и репортер, поскольку не является представителем правопорядка, может выступать на процессе в качестве свидетеля. Кто-нибудь еще знает?
– Нет.
– У тебя есть девушка?
– Гм… нет. В смысле… Нет. У меня есть подруга. Но мы только друзья.
– Ничего ей не рассказывай.
