Не могу понять, почему это воспоминание горит в моей памяти, словно факел, но это так.
* * *
Когда я возвращаюсь домой, от Джесмин все еще ни смс, ни звонка. Зато Даррену Кофлину как-то удалось разузнать мой номер и он оставил сообщение на автоответчике с просьбой прокомментировать то, что сказал судья Эдвардс. Я ничего не сказал родителям и не перезвонил ему. Да и что я мог бы ответить? Я очень надеюсь, что не попаду за решетку, хотя в глубине души убежден, что заслужил это. Я сожалею, что убил своих друзей. Очень сожалею.
На часах двадцать три тридцать, и я почти засыпаю, когда вдруг жужжит сотовый. Это Джесмин.
Прости, только получила твое смс. Весь день занималась. Все еще надо поговорить?
Я так торопливо набираю ее номер, что роняю трубку. Мне удается схватить телефон в тот момент, когда она ответила.
– Привет, – тихо говорю я.
– Привет, – отвечает она. – Как дела?
Я лежу на постели и закрываю ладонью лицо. Вздыхаю, и этот вздох звучит как стон.
– Охххх. Я схожу с ума.
– Почему?
– Ты слышала, что произошло?
– Нет.
– Ладно, отец Марса – судья.
– Крутой мужик?
– Именно. В общем, сегодня утром мама позвала меня, они смотрели новости. И по телеку выступал отец Марса и говорил, что потребует от окружного прокурора расследовать аварию и, возможно, предъявить уголовное обвинение. – Мой голос предательски дрожит в самом конце. Я уже плакал перед Джесмин, но не стоит брать это за правило в нашем общении.
– Что?! Постой… Уголовное обвинение? А что ты такого сделал? Ты ведь не застрелил их? Это просто бред.
Еще один человек, считающий меня невиновным. И очень важный для меня человек – единственный оставшийся у меня друг. Мое сердце начинает биться спокойнее, руки и голос перестают дрожать.
– Я не знаю, что меня ждет, – продолжаю я. – Мы собираемся на всякий случай посоветоваться с юристом.
– Если понадобится, я готова дать показания и сделать все что потребуется. Я буду чем-то вроде Возражения.
Я невесело смеюсь.
– Думаю, выдвигать протест могут только юристы.
– Мне все равно. Я хочу выразить свое несогласие.
– Да уж. Такова моя замечательная жизнь. Над чем ты работала сегодня?
Она вздыхает.
– Над ноктюрном Шопена, который хочу сыграть на прослушивании в Джуллиарде. Но не исключено, что я передумаю и выберу Дебюсси. Или займусь чем-то совершенно другим.
– Но как же ты можешь не играть Дебюсси, если ты умеешь играть Дебюсси? Ладно тебе.
Она смеется.
– Заткнись.
– А кто твой любимый композитор?
