И вот в тот же вечер, на второй день, в нашу комнату без предупреждения вошла питалка – проверить порядок. Я быстренько закрыл птенчика в «домике», в своей тумбочке, чтобы она его не увидела. Но как только питалка ушла, я его снова вытащил, взял в руки, стал с ним играть. И тут дверь неожиданно снова открывается. Я думал, опять питалка, быстро закинул птенчика на его место и захлопнул ящик. Но, оказывается, это была не питалка, а мой сосед. Можно было не волноваться. Когда он ушел, я открываю ящик, беру свою птичку в руки, а у него голова – тффф – падает набок так, словно она отдельно от туловища. Висит только на коже. Оказывается, когда я птенчика закинул, он не туда, куда надо, попал и попытался выбежать. А ему ящиком голову прищемило и почти как гильотиной перебило шею. Я пытался его спасти. Дул ему в клюв через трубочку – делал искусственное дыхание. Пытался что-то там растирать, массировать. И все надеялся, что он вот-вот оживет – как герой мультика, расправит крылья и полетит. Они же вечно падают черт-те откуда, очухиваются, а потом – раз! – и оживают. Я с ним долго возился, но ничего не помогало. Как я рыдал! Просил: «Птичка, очнись! Птенчик мой, я тебя люблю!» А в конце отчаялся и подумал, может, ему надо на воздух – лучше его взять и выпустить. Открыл окно в туалете, чтобы в спальне меня никто не спалил, и подбросил своего птенчика вверх: «Лети!» А он вдруг взял и упал вниз. Шлепнулся на асфальт под моими окнами. Я побежал в спальню, уткнулся носом в подушку и плакал, плакал. А птенчик так и валялся несколько дней у нас под окнами, пока дворник его не убрал.
Мне в голову не пришло его похоронить, хотя я, конечно, понял, что он умер, бедняга. Но что тут поделаешь? К жизни птенчика было не вернуть. Я это понимал. К тому времени уже видел смерть – помимо той, самой первой крысы, которую мы еще в дошколке замочили, мы с пацанами находили дохлого крота. Вот его похоронили со всеми почестями. Даже крестик сделали из маленьких веточек и поставили над его могилкой. Мы себе воображали, что у него была семья, он вел праведную жизнь и после смерти оказался на небесах. У нас была в детском доме хореографичка, которую я очень любил, и она всегда говорила с нами о боге. Я еще расскажу об этом. Вот мы и примерили, что знали про загробную жизнь, на мертвого крота. Но кротик-то был целенький. А птенчик как-то совсем плохо выглядел там, на асфальте. Кишки наружу, голова отдельно. И я трогать его не стал.
