Закончив, мы переместились в каньон Аравайпа Уайлдернес.
– Я никогда здесь не бывал, – сказал Перун, глядя на ручей и стоявшие вдоль берега голые платаны, чьи бледные, похожие на пальцы ветви уходили в далекое небо. – Тут красиво.
Я согласился и сотворил заклинание невидимости для нас и двух гробов. Когда мы доберемся до населенных мест, люди, возможно, почувствуют легкие порывы ветра и увидят расплывчатые пятна над головами, но я не стал из-за этого беспокоиться; они наверняка обвинят во всем инопланетян, или секретные военные эксперименты, или грибы, которые они съели, и все. Однако я использовал магию, запасенную в медвежьем амулете, не прибегая к магии земли. У меня имелась теория относительно «Молотов Бога»: я подозревал, что они способны каким-то образом отслеживать обращение к силе земли и таким образом обнаружить мое местонахождение.
Эта теория объясняла, как им удалось узнавать почти обо всем, что я делал, но только не то, как они нашли меня в «Рула Була». Решив пока отбросить в сторону эту тайну, я собирался перейти на жесткую магическую диету, как только вернусь в Аризону. Здесь скоро появится слишком много людей – возможно, слишком много богов, – и все будут меня искать, а я не хотел оставлять им подсказок.
– Куда мы направляемся? – спросил Перун.
В данных обстоятельствах я не хотел возвращаться в Темпе. Любая магия, в том числе заклинания Перуна, могли привлечь ненужное мне внимание. Поэтому я назвал город, находившийся в семидесяти милях от Темпе, рассчитывая, что оттуда сумею организовать операцию ниндзя.
– В город Глоуб, где расположен медный рудник, к северо-западу отсюда. Я знаю идеальное место. Ты можешь доставить меня туда, и я куплю тебе «Большого мальчика».
– Я не люблю детей.
– Не беспокойся, это выпивка.
При помощи ветров мы добрались до Глоуба после одиннадцати утра, и я направил Перуна в переулок за Брод-стрит в самом центре города – точнее, в переулок за спортивным баром «Хаддл». Это был не обычный переулок, полный крыс и плесневеющих мусорных баков, а широкий проезд с парковкой и несколькими деревьями. Асфальт, уложенный десятилетия назад, практически разрушился, превратившись в гравий, сквозь который проросли сорняки.
В «Хаддле» имелся отведенный для курильщиков внутренний дворик, выходивший на парковку, которой никто не пользовался, находившуюся на противоположной стороне переулка. Сейчас она была огорожена сеткой-рабицей. Одинокий мусорный бак стоял перед сеткой, наслаждаясь тенью ивовой акации. Я попросил Перуна опустить нас на землю, и мы поставили гробы один на другой примерно в пяти футах от мусорного бака. Никто не видел, как мы это сделали, потому что в одиннадцать утра в «Хаддле» нет курильщиков. Они склонны приходить вечером.
