Внутри у меня царила кровавая неразбериха, и я понимал, что дальше будет только хуже. Наконечник стрелы не вышел наружу, а это будет необходимо сделать, прежде чем я смогу сломать и вытащить древко. Перун, искавший нового противника, заметил, как я барахтаюсь в снегу, и я слабо помахал ему рукой. В нем также сидело три стрелы, все в конечностях и с левой стороны. Первые две я заметил раньше – в левой руке, – третья попала в бедро, что заставляло его заметно хромать, когда он наполовину шел, наполовину прыгал ко мне. Пять уцелевших ледяных великанов столпились вокруг замороженной Фрейи, которую не выпускал из рук торжествующий Суттунг.
Пока Перун шел ко мне, на поле боя продолжались две яростные схватки. Тюр обнаружил, что он не в силах противостоять ударам Чжанг Голао в стиле пьяного боксера. Его атаки уходили в сторону или задевали объемные одеяния бессмертного, и ему оставалось лишь прикрываться щитом.
Чуть дальше от нас, почти у самой ледяной стены, воздвигнутой ётунами после нашего появления здесь, продолжалась отчаянная дуэль Лейфа и Тора. Мне казалось, что скорости и мастерства фехтовальщика Лейфу должно хватить для победы, однако Тор и сам был быстрым, как молния. К тому же его новый щит оказался намного лучше по сравнению с предыдущим; вероятно, он наложил на него сильное защитное заклинание.
Перун подошел ко мне справа, положил мою руку на свое волосатое плечо, и мы вместе поковыляли к корню Иггдрасиля.
– Óдин убит? – спросил он.
– Не думаю. Я достал одного из его воронов, так что он лишился либо разума, либо памяти. – Оставшийся ворон кружил над тем местом, где упал Один. Видар склонился над ним, пытаясь привести отца в сознание. – К тому же представь, как ты будешь себя чувствовать после удара по голове ледяной дубиной Хрюма.
Русский бог грома рассмеялся.
– Ну, меня все устраивает. Для мудрого человека лишиться разума или памяти хуже смерти.
– Нам нужно выбираться, – сказал я. – Если здесь появятся другие асы или эйнхерии, мы не справимся.
Двое из нас и пятнадцать ледяных великанов погибли. Мы могли отступить, когда погибло только два ледяных великана, а Вяйнямёйнен и Гуннар еще были живы; от этой мысли мне захотелось плакать.
– Da. Это правда. Но Тор все еще в порядке и продолжает драться.
– Лейфу не помешала бы наша помощь.
Перун криво усмехнулся.
– Не думаю, что сейчас мы в состоянии кому-то помочь.
Лейф пытался обойти клинком щит и кружил возле бога грома. Ему было достаточно нанести один удачный удар Мораллтахом, чтобы все закончилось. В отличие от Фрагараха, Мораллтах не мог рассекать любые доспехи и щиты, зато убивал одним ударом. Отсечь мизинец, задеть икру, поцарапать предплечье – не имело значения; все раны, нанесенные Мораллтахом, оказывались смертельными. Во всяком случае, так считалось. Впрочем, я ни разу не видел, как это работает: норнам я отсек головы, не прибегая к магии Мораллтаха. Однако Тор с легкостью отражал щитом выпады Лейфа, изредка сам наносил ответные удары молотом, но Лейф всякий раз успевал отскочить в сторону.
