– Или кричи, или читай стихи, или отбивай чечетку, – он широко раскрыл руки. – Или пой йодлем. (Прим.: Йодль (нем. Jodeln) в культуре различных народов – особая манера пения без слов, с характерным быстрым переключением голосовых регистров, то есть с чередованием грудных и фальцетных звуков.)
– Йодлем?
Джеймс рассмеялся.
– А может, и нет. Вот. Я покажу тебе.
Джеймс нежно подтолкнул меня в сторону, повернув мои плечи так, чтобы я стояла к нему лицом.
– Не смейся.
Я покачала головой.
После чего он заговорил с легким британским акцентом.
– Но, тише! ... Что за свет в окне блеснул? Это восток, а Джульетта – солнце.
Джеймс мимолетно мне улыбнулся.
Я никогда не видела или не читала версию спектакля «Ромео и Джульетта», но я смотрела фильм с моей мамой, с очень молодыми Леонардо ДиКаприо и Клэр Дэйнс. Поняла не все, что они говорили, но то, как они смотрели друг на друга, объясняло достаточно.
Я подняла руки к лицу, поглядывая украдкой на Джеймса сквозь пальцы.
– Посмотрите, как она опирается своей щекой на руку! Перчаткой быть на этой белой руке, чтобы щеки ее касаться мне!
Он остановился, отошел назад, словно сойдя со сцены, и тот Джеймс вернулся.
– Руки как раз вовремя, – сказал он. – Теперь твой черед.
Я закрыла лицо и покачала головой.
– Не-а.
– Давай же, – он схватил меня за запястья и, нежно встряхивая, притянул к своей груди. – Это весело. Мертвые люди создают большую аудиторию. Ты можешь делать все, что пожелаешь.
Мои запястья все еще находились в его руках, и я не сделала ни одного движения, чтобы отдернуть их. Его руки теплые и сильные, а я нуждалась во всей силе, которую могла получить, если собиралась петь надгробным плитам. Или еще страшнее, Джеймсу.
Но затем я увидела, как мои часы выглянули между его пальцами, и время… о нет.
– Какой сегодня день?
– Эм, вторник?
– О, черт возьми. Я должна быть дома и встречать близнецов у школьного автобуса. Я обещала, что не забуду, – на часах уже четыре, и через десять минут автобус привезет их. – Если меня там не будет,… если мой брат… Могу я воспользоваться твоим телефоном?
– У меня нет, – он похлопал по пустым карманам. – Хотя, в церкви есть телефон.
Я начала идти. Быстро. Как только мы приблизились к воротам, Джеймс сказал «сюда» и провел меня по тропинке, появившейся между деревьями на краю парковки. Наши ноги стучали по асфальту, когда мы мчались к церкви. Джеймс отворил огромную дверь, и я бросилась внутрь, ослепленная на мгновение, пока глаза не привыкли к темноте. Запах воска и старых Библий донесся до меня.
