И самое ужасное то, что все дети из Лейксайда, посещающие школу Вандербилт, ездили в школу на одном автобусе и шутили, что он из государственной тюрьмы, которая находилась на другой стороне водохранилища.
Я на этом автобусе не ездила.
Мы поехали медленнее, когда впереди показалось крайне уродливое жилое здание и многообещающая вывеска «Сад, терраса, владение», хотя в поле зрения не было ни сада, ни террасы. Хотя, были балконы с шезлонгами, грилями, и… гигантский, надувной снеговик, свисающий с перил? Я закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока машина не остановилась, и папа не сказал: «Вот мы и на месте».
Близнецы с визгом вылезли. Я приоткрыла левый глаз, и он тут же начал дергаться…, будто пытаясь защитить меня от того, что я увижу. Прижала ладонь к веку, чтобы остановить это, и прищурила другой глаз. Мама открыла дверь с моей стороны и протянула мне руку. В конце концов, я подняла руку и переплела наши пальцы.
Сначала меня успокоило то, что передо мной не было балконов со сдутыми рождественскими украшениями. Это совсем не жилой дом, а высокий, коричневый домик на собственном участке земли. Он выглядел как дом, лишившийся соседей, и при сильном порыве ветра его будет шатать из стороны в сторону.
– Вы же вроде говорили, что мы переезжаем в квартиру.
Я осталась рядом с машиной, полагая, что они ошиблись.
– Говорили, – папа вынул из кармана ключи и шагнул к крыльцу. – Верхние два этажа наши и еще чердак. Владелец живет внизу.
Он вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь. Близнецы моментально ворвались внутрь. Брейди чуть не упал на спину, вытянув шею, чтобы рассмотреть крутой лестничный пролет перед собой, прежде чем развернулся, спрыгивая на пол. Я тоже хотела развернуться. И убежать. Я стояла, прислонившись к машине, глядя на фасад нашего нового дома. Виниловый сайдинг обычного коричневого оттенка (ни каштанового или медового, или темно-коричневого). Поддельные ставни были расписаны чуть светлее коричневого цвета, как шоколадный мусс, а передние ступеньки были цвета грязи. На лужайке больше сорняков, чем травы, но, по крайней мере, она была зеленая. Вроде бы.
Я подошла к крыльцу, но не могла заставить себя сделать еще хоть шаг. Выражение лица моей мамы остановило меня. В мгновение ока, ее смелая улыбка испарилась, и я уловила реакцию мамы. Те же самые паника и страх, что скручивали мой живот, отражались в ее глазах.
Она боялась так же, как и я.
– Идешь? – мама держала входную дверь открытой, ее маска все-будет-хорошо вернулась на свое место.
