– Да, я не, хм… Мы не планируем жить здесь очень долго, так что…
Брови Карлы взметнулись вверх, но она ничего не сказала, просто продолжила улыбаться. Это выводило из себя.
– Нам лучше уйти, – я подтолкнула близнецов за дверь. – Спасибо, что присмотрели за ними. И за печенье.
***
– Что случилось с шестым мешком картошки? – мама, едва дождавшись, пока я войду в дверь, набросилась на меня.
– Уронила, – сказала я. – Не так-то просто нести тридцать фунтов картошки, знаешь ли. Хочешь, я подниму их с дороги?
Она рассердилась.
– Не нужно грубить из-за этого.
– Неважно, – пробормотала я и уединилась в свою комнату. Попыталась сосредоточиться на домашней работе по тригонометрии и химии, но мой мозг не желал помогать. Одна его половина хотела поговорить с Ризой, рассказать ей о Ленни, картошке и Джеймсе. А другая половина рассматривала лоботомию. Я чувствовала, словно играю в настольную игру с неправильными фигурками или вроде того. Не одна не соответствовала тому, кем должна быть или куда пойти. Ленни Лазарски, «хороший парень»?
Мама объявила ночь завтрак-на-ужин, то что любил Брейди. Я спустилась вниз, молча съела панкейки и яичницу, а потом вернулась в свою комнату, чтобы продолжить делать домашнее задание. Слышала, как папа снова пел «Blackbird» и посмотрела на часы; время отхода ко сну для близнецов. Когда мелодия поднялась на чердак, у меня заболела грудь. Я так поэтому скучаю: подпевать им. Но не могу делать это здесь. Это неправильное место.
Вытащила наушники из глубин рюкзака. Было глупо брать их в школу, так как я не могу ходить и слушать музыку по телефону, который по легенде потерян. Отчаявшись все заблокировать, в том числе и свои собственные мысли, я быстро прокрутила свой обычный выбор песен для домашней работы: Вивальди и Бах, и на полную громкость включила «Queen». Если Фредди Меркьюри не сможет вытурить из моего мозга «Blackbird» и Ленни, то я не знаю, кто тогда сможет.
Около полуночи я закрыла учебники и заснула под «Crazy Little Thing Called Love». Проснувшись через час, музыка прекратилась, а ветер завывал так, как я никогда раньше не слышала, как волки вдалеке. Я вскарабкалась на изголовье моей кровати, дотянулась до углового столба, но его там не было. Это не моя комната… «не моя кровать».
Я потянулась за светильником в темноте, но костяшки пальцев наткнулись на стену. «Не моя стена».
Тогда воспоминания нахлынули на меня.
Нашла светильник на другой стороне кровати, но не включила его. Нет смысла освещать то, что я действительно не хочу видеть. Это не лавандово-белая комната, в которой я выросла, та комната, в которой хранились все мои воспоминания.
