Василий с Русланом остались на улице, а Оля спустилась по ступеням к двери в полуподвальное помещение с вывеской сапожной мастерской и постучала в окно. Спустя немного времени ей ответил мужской голос. Девушка пошепталась с мужчиной, лязгнул металлический крючок, и Оля позвала всех спускаться вниз.
Они прошли через маленькую мастерскую с прилавком, потом еще через одну очень низкую дверь и попали в большую комнату, освещенную керосиновой лампой под большим абажуром. Окно в комнате было маленьким и выходило на соседнюю улицу или во двор. Большая занавеска у дальней стены, круглый стол, застеленный старой застиранной скатертью. Помещение было сильно прокуренным, но уютным. Или это Руслану так показалось после стольких странствий. Так было приятно сесть за обычный стол в обычной квартире, пусть и в подвале, лечь на обычную кровать.
Ребята странно суетились, начали разогревать чай, болтали о жизни в городе, но Омаева не покидало ощущение, что они чего-то ждут. Или кого-то. Ведь он слышал мужской голос, ведь кто-то им отпер дверь и впустил в подвал. Через несколько минут он все понял. Кто-то наблюдал за ним из-за занавески, наверное оценивал, составлял свое мнение о госте.
– Выходите, – сказал Омаев громко, – я знаю, что вы здесь. Я действительно советский танкист, могу даже документы предъявить. И оружие сдать, если у вас так принято. Мне нужна ваша помощь.
С этими словами Руслан вытащил из кармана комбинезона «наган» и положил его на стол. За занавеской откашлялись, и, отодвинув ее, к столу вышел невысокий щуплый пожилой мужчина с густыми седоватыми прокуренными усами. Он смотрел на гостя прищурившись.
– Здравствуйте, – сказал он, протянув руку танкисту. – Вы не сердитесь, что вам не бросились на шею от радости, а устроили проверку и вообще отнеслись с недоверием. Мы тут теперь живем в других условиях, другой жизнью. Вам надо бы понять, что единственная радость для людей будет победный приход Красной Армии, а не появление отдельных ее представителей, выбирающихся из окружения на восток. Люди зачастую чувствуют себя брошенными, преданными. Но вы слишком молоды, чтобы это понять.
– Да, но эта война и у меня много отобрала. И я не прячусь по подвалам. И здесь я потому, что хочу сражаться, хочу освобождения своей Родины от врага.
– Хорошо, – примирительно поднял руку старик. – Давайте попьем чайку, за чаем вы расскажите свою историю, я расскажу о себе и о нашем городе. Меня называйте Федором Акимовичем. Вы сказали, что вам нужна помощь?
