За саботаж, надо понимать. Голодняк язвит, расшифровывая О. Г. П. У: «О, Господи, Помоги Убежать». Это расшифровка з/к, а расшифровка наша: «Убежишь — Поймаю, Голову Оторву».
Бытовые условия, культурный отдых, питание и все прочее. Но не расстраивайтесь, это разговор не о нас, а о з/к, так что можете успокоиться. Расстановка рабсилы, отсутствие материалов — все это заставляет перебрасывать людей, срывает план, невыполнение норм. А отделение ничего не делает. Тянут ВОХР. Уполномочивают комвзводов. Ошибки руководства отделения должны устранять мы. Вот порядочки. Нач. отделения признает: суточные задания неправильны, интенсивность не проставлена, на мерзлоту на земработах время расчета не дали. Весело? Какую же ответственность несут люди? Никакой! Нажал нач. строительства — зашевелились. Но вся тяжесть работы падает на нас. Опыты перевоспитания продолжаются. Куролесила Вьюга, теперь куролесит Архипова, и считают нормальным. Ком. взвод Огурцов во всеуслышание отвечает, что Новиков не пришел потому, что уехал к жинке, соскучился. Да и не работает ничего. Павленко откровенничает:
— На меня как закричит нач. отряда: «Да знаешь ли ты обстановку на Дальнем Востоке? Никакого отпуска!» А сам уехал на все лето.
Блат во все времена и у всех народов решает все: и у нас тоже. Нач. отр. помполит комдив-на, помполиту выписывают разъездные, а нам? Мимо. Кто из нас больше разъезжает, я начинаю не понимать. По-моему, задача решается так: всяк должен получать за свои разъезды. Не хотят стрелки работать в охране з/к на трассе, получают 250–300 р., а в охране 15 — разница.
Дубровин чудачит. В вагоне поезда стрелок спрашивает:
— Куда едете, т. политрук?
— В Абиссинию!
— А далеко это?
— Нет, проедем километров 100, да еще 50, да еще столько, ну и как раз!
— А зачем вы туда?
— Мне надо видеть туземного короля!
Стрелок верит.
Снова и тот же Дубровин: «Открываю отмычкой вагон № 1. Тут кондуктор:
— Куда?
— А ты знаешь, с кем говоришь? Я командир комсомольского полка Д. В. К. и нач. вооруженных сил Тамарчукана, отойди подальше, подальше.
Вхожу в ресторан, сижу, потягиваю ликерчик, а напротив Хоперский. Я стаканчик за занавеску, а сам за кофе».
Курсы. На утреннюю зарядку не ходит один. А отсиживается в уборной, приглашая Дубровина. Дубровин вечером на собрание по этому поводу высказывается, меня на этом деле не проведешь, я 40 минут нюхать вонь вместо чистого воздуха, не хочу.
