– Мне жаль. Я из той группы, которая старается, чтобы этого не произошло. Кто утверждает, что у вас есть права.
Я проверяю значение слова «права» и понимаю, что он говорит «я твой друг», а значит, я могу спросить:
– Почему?
Он снова дергается.
– Я… Ну, есть люди, считающие, что вы… что вы люди. Не совсем люди, а созданные нами. Биоформы вроде тебя думают и чувствуют, как люди, и заслуживают чего-то вроде признания основных прав. В смысле вряд ли вам дадут право голоса, как бы все хорошо ни обернулось, но… Просто право жить, понимаешь?
– Почему?
Теперь он смущен.
– Ты… ты ведь объяснишь, что имеешь в виду, Рекс? Что почему?
– Почему ты?
Я не могу разобраться с его «люди хотят того, и люди хотят сего». Передо мной один человек. Я не чую его запах, но должен с ним познакомиться.
– Ну, я… – Он вытирает лицо. Он по-прежнему потеет, и я вижу, как ему неприятно находиться в одной комнате со мной. – Биоформы всегда меня завораживали. Я предвидел все это, с самого первого из вас, когда первый биоформ появился сначала в одной статье, а потом и во всех новостях: говорящая собака, лучший друг человека. И я сказал себе, что назревает юридическая проблема. И этот вопрос задавали с самого начала, насколько я помню. Многие не хотели вашего существования – мол, это против воли Бога, против природы и так далее. А с другой стороны стояли ваши создатели, и они говорили: «Это просто инструмент, просто вещь, наше имущество. Да, оно умеет говорить, но ваш телефон тоже умеет». И с самого начала я думал, что когда-нибудь этот вопрос встанет в суде. Кто ты, Рекс? Человек, собака или механизм? Или угроза.
– Я не знаю.
Мои слова его удивляют, он не ожидал ответа. Он снова смотрит в компьютер, что-то там двигает. Я наклоняюсь вперед, пока нос не упирается в перегородку, она слегка пружинит.
– Мне дали гору спецификаций, научных статей и отчетов. Я еще с ними работаю…
Изображения с экрана отражаются в его глазах. Почти на всех знакомое лицо женщины, друга.
– Доктор Теа де Сехос, – говорю я.
Он дергается и смотрит на меня.
– Что?
Я молчу. Он хмурится и снова просматривает картинки.
– Она… свидетель обвинения в деле… Я пока не дошел до ее выступления. Мне кажется, она вряд ли нам поможет. – Он умолкает, и я почти вижу, как он разбирается с собственными мыслями. И я знаю, с какими. – Откуда ты знаешь ее имя?
– Она была в Реторне. Я был в Реторне, – объясняю я.
– Правда? – Его передергивает. – Еще одна запись, в которой чего-то не хватает. И вероятно, это нам тоже не поможет. – Он снова задумывается. – Но откуда ты знаешь ее имя?
