Когда Полина и Кевин ушли, чтобы закончить распаковывать вещи, Одри вымыла садовые инструменты под краном на улице и отнесла их в сарай. На кухне она включила духовку, достала из морозилки низкокалорийную пиццу и упаковку чипсов печной сушки. Одри переложила пиццу на противень и добавила большую порцию чипсов. Она была не в восторге от этих чипсов, слишком уж они были сухие, их нужно было приправлять уксусом и кетчупом. Но они были очень удобными.
В тот момент, когда Одри закрывала дверцу духовки, из сада вернулась Долли. Хозяйка посмотрела на нее.
– И что мне с тобой делать? Когда ты перестанешь уничтожать мой сад, не говоря уже о доме? Не осталось ни одной вещи, которую бы ты не изгрызла.
Ей следовало догадаться, что от хозяина зоомагазина толку не будет. О чем она только думала, когда обратилась к нему за помощью? И, разумеется, она выбрала самый неподходящий момент, чтобы зайти. Хотя это ни в коей мере не извиняло его грубость.
Одри опешила, когда увидела молодую женщину, явно попрошайку, выскочившую из магазина в слезах. За ней еле успевал бледный маленький мальчик. Она услышала, как попрошайка обозвала мужчину, и хотя сама Одри таких слов никогда не употребляла, ей легко было поверить, что он сам спровоцировал эту женщину.
– Попробуем обратиться к ветеринару в субботу, – обратилась она к Долли. – Надеюсь, он нам с тобой поможет. Тебе придется идти пешком. Это далеко, но переноски у меня нет.
В супермаркетах переноски не продавались, но будь она проклята, если еще хоть раз переступит порог этого зоомагазина.
Долли сунула голову в корзину с дровами и свалила два полена на пол. Собачка посмотрела на Одри и весело тявкнула.
Одри грустно улыбнулась.
– Вот в этом-то и проблема, – она положила поленья на место, – ты такая очаровательная!
* * *
– Ты шутишь.
Джеки подхватила ложечкой пенку на своем капучино и покачала головой.
– Богом клянусь.
– Ты разделась? Все сняла?
– До последней нитки. Я была совсем голая. Совсем.
– Иисусе, – ахнула ее подруга и подула на свой чай. – И тебе не было страшно?
– Поначалу очень страшно. Я думала, меня стошнит. Но как только я поняла, что их это не возбуждает, – Джеки хихикнула, – я типа расслабилась.
– Иисусе, – повторила подруга. – Я бы умерла.
– Ну что ты, это так здорово, – Джеки водила ложечкой по краю чашки, собирая больше пены. – Это же искусство. В этом нет ничего непристойного.
– Я знаю, но все-таки.
– И ни словечком ни с кем нельзя перемолвиться, вот так. Прикинь, что будет, если мои родители об этом узнают!
