В результате следствие по т. н. левоэсеровскому мятежу, продолжавшееся до ноября 1918 года, было проведено не очень усердно, а до причин, по которым стало возможным убийство графа Мирбаха, вообще не стали докапываться. Так, давая показания следственной комиссии ВЦИК, Дзержинский и Лацис открестились от Блюмкина и в один голос утверждали, что он за несколько дней до покушения на Мирбаха был отстранен от дел. При этом Дзержинский заявил:
«За несколько дней, может быть за неделю, до покушения я получил от Раскольникова и Мандельштама (в Петрограде работает у Луначарского) сведения, что этот тип в разговорах позволяет себе говорить такие вещи: „Жизнь людей в моей власти, подпишу бумажку — через два часа нет человеческой жизни…“ Когда Мандельштам, возмущенный, запротестовал, Блюмкин стал ему угрожать, что, если он кому-нибудь скажет о нем, он будет мстить всеми силами. Эти сведения я тотчас же передал Александровичу, чтобы он взял от ЦК объяснения и сведения о Блюмкине для того, чтобы предать его суду. В тот же день на собрании комиссии было решено по моему предложению нашу контрразведку распустить и Блюмкина пока оставить без должности. До получения объяснений от ЦК левых эсеров я решил о данных против Блюмкина комиссии не докладывать. Блюмкина я ближе не знал и редко с ним виделся»[31].
Показаниям Дзержинского полностью вторит Лацис:
«Блюмкин начал работать в комиссии в первых числах июня. Он был откомандирован ЦК ПЛСР на должность заведующего „немецким шпионажем“… Блюмкин обнаружил большое стремление к расширению отделения в центр Всероссийской контрразведки и не раз давал в комиссию свои проекты. Но там голосами большевиков (они) были провалены. В моем отделе я Блюмкину не давал ходу. Единственное дело, на котором он сидел, — это дело Мирбаха-австрийского. Он целиком ушел в это дело, просидев над допросами свидетелей целые ночи… Я Блюмкина особенно недолюбливал и после первых жалоб на него со стороны его сотрудников решил его от работы удалить. За неделю до 6 июля Блюмкин у меня в отделе не числился, ибо отделение было расформировано по постановлению комиссии, а Блюмкин оставлен без определенных занятий. Это решение должно быть запротоколировано в протоколах комиссии в первых числах июля или последних числах июня»[32].
Что касается протоколов заседаний президиума ВЧК, то они, согласно утверждению А. Здановича, в архивах ФСБ отсутствуют, а поэтому проверить факт отстранения Блюмкина и расформирования его отделения невозможно. Но отстранение Блюмкина вызывает большие сомнения хотя бы потому, что тот же Лацис утром 6 июля дал ему для работы дело Роберта Мирбаха. Практически уволенный сотрудник ВЧК, получающий у начальника отдела дело оперативной разработки — это кажется сомнительным даже в той революционной обстановке.
