.
Между тем, как уже говорилось выше, 4 июля Блюмкин был вызван на заседание ЦК ПЛСР, где ему сообщили о принятом решении совершить убить германского посла графа Мирбаха и потребовали сообщить все имеющиеся о нем сведения. Выполнение теракта предполагалось возложить на члена партии Ширяева, но Блюмкин предложил в исполнители себя и сотрудника своего отделения, фотографа Николая Андреева. В ночь на 5 июля кандидатуры Блюмкина и Андреева и предложенный ими план покушения были утверждены созданным в составе ЦК ПЛСР Бюро для учета и распределения партийных сил. Покушение первоначально было назначено на 5 июля, но так как Я. Фишман, которому было поручено изготовить бомбы, не уложился к установленному сроку, то его перенесли на следующий день.
В ночь перед покушением Блюмкин написал завещание в форме письма одному из своих товарищей, личность которого до сих пор не установлена. Утром 6 июля он направился в здание ВЧК и около 11 часов попросил у заведующего отделом по борьбе с контрреволюцией, члена коллегии ВЧК М. Лациса дело Роберта Мирбаха якобы для наведения какой-то справки. Получив дело, Блюмкин взял в общей канцелярии бланк ВЧК и канцелярии отдела по борьбе с контрреволюцией, и напечатал на нем:
«Всероссийская Чрезвычайная комиссия уполномочила ее члена Якова Блюмкина и представителя Революционного Трибунала Николая Андреева войти в переговоры с Господином Германским Послом в Российской Республике по поводу дела, имеющего непосредственное отношение к Господину Послу.
Председатель Всероссийской Чрезвычайной комиссии.
Секретарь».
Как утверждал позднее Блюмкин, подпись секретаря ВЧК И. Ксенофонтова подделал он сам, а подпись Дзержинского — один из членов ЦК ПЛСР. Имена и фамилии, свою и Андреева, Блюмкин оставил подлинные, а должности определил более значительными, чем в действительности.
Затем он отправился к заместителю председателя ВЧК Александровичу, который находился в кабинете Дзержинского, сообщил ему о решении ЦК совершить покушение на Мирбаха и попросил поставить на свой мандат печать, а также предоставить машину для поездки в посольство, что тот и сделал, написав записку: «Дать машину вне очереди т. Блюмкину». Позднее, выступая 29 марта 1921 года в Исторической секции Дома печати с докладом «Из воспоминаний террориста», Блюмкин утверждал, что по окончанию разговора они с Александровичем заметили спящего за ширмой Дзержинского. «Они испугались, что он слышал разговор, однако выяснилось, что он крепко спал и ничего не слышал»
