Мальчики подошли к печке, стали перед Нацко, руки в карманах.
— А ты любишь кошек? — серьезно спросил его Ергуш.
— Кошек у нас нет, — ответил Нацко, — есть только кот. Ленивый как собака. Мышей не ловит, только голубей мне передавил.
— Я не люблю кошек, — заметил Штефан Фашанга, — фальшивые они. Есть у нас одна старая, Кларой зовут, так я ее терпеть не могу. Недавно мое молоко сожрала, и я пил черный кофе.
У Ергуша защекотало в желудке. Он будто почувствовал мягкий запах кипяченого молока и резкий вкус кофе.
— Пойдем, — шепнул он Штефану и двинулся к двери.
— Уходите? — спросила пани лесничиха.
— Мы уже согрелись, — ответил Штево Фашанга. — Спокойной ночи.
В сенях они встретили лесничего.
— Завтра приходите обязательно! — сказал он.
Собаки лесничего проводили их до самых ворот, они весело прыгали и повизгивали. Ночь стояла очень морозная.
Ергуш умылся, волосы зачесал набок, к правому уху. Мама дала ему чистую рубашку и сказала:
— Много не ешь, это нехорошо. Не чавкай во время еды. Рот и нос рукавом не вытирай. Возьми в карман чистый платочек и держи себя прилично.
— Знаю я, как надо держаться! — ответил Ергуш. — Не маленький!
Рудко, оседлав табуретку, скакал по кухне будто на коне. Анна подставила ему ногу — сердилась, зачем он так шумит.
— Отстань! — сказал Рудко, насупился и снова принялся за свое.
Был уже вечер, темнело, перед домом свистнул Штефан.
— До свиданья! — сказал Ергуш маме и выбежал.
Ветер дул с юга, гнал черные облака, между ними просвечивало темно-синее небо. Воздух был теплый, снег мокрый. За лапинским домом, в кустах, прозванных Вырубками, протяжно и печально завывал лисовин.
— Голодный, — сочувственно сказал Штефан и вместе с Ергушем зашагал вниз по дороге.
С деревьев, с высоких ольх и верб, стоявших вдоль речки и склонявшихся над дорогой, шурша соскальзывал мокрый снег. Мальчики вздрагивали. Было так таинственно, жутко.
— Оттепель, — сказал Ергуш. — Хорошо снег катать.
Они подошли к саду лесничего.
— Постой, я собакам свистну.
Ергуш свистнул сквозь пальцы, собаки выбежали, поздоровались: «Гав! Гав!» Дружелюбно запрыгали.
Вышла пани лесничиха, ввела мальчиков в комнаты и вышла — наверное, на кухню. В комнате у печки сидел Нацко, рисовал на плотном картоне ангелов и солдат. Всех с ружьями и огромными усами.
— Это я вертеп строю, — сказал он. — Вот вырежу фигурки и к доске приклею. А потом ученье им буду делать!
Он засмеялся.
— У ангелов не бывает ружей, — сказал Ергуш.
